— И не надо, — сказала Элви. — В химической установке есть камера сгорания, которая оценивает выход энергии при экзотермических реакциях, преобразуя ее в электрическую. Камера маловата, но если ты заменишь ее на другую, побольше — скажем, со стороной десять сантиметров, — то, вероятно, получишь на выходе достаточно энергии, чтобы завести машину. Еще потребуется трансформатор, чтобы было сколько нужно вольт и ампер, но это не так уж сложно.

Амос поскреб шею и покачался на каблуках. Задумчиво прищурился.

— Ты это прямо на месте придумала?

Элви пожала плечами.

— Значит, мне можно с тобой?

Амос отвернулся и сплюнул в сторону.

— Ясное дело.

— Я просто хочу понять, зачем, — сказал Фаиз.

— Что зачем? — переспросила Элви, пробираясь через главный зал башни. У нее в руках было два полных пластиковых мешка с питьевой водой. И коробочка не больше ладони с белковым концентратом. Считается, что ее хватает человеку на день, а им придется растянуть порцию до возвращения в руины. Еще Элви нашла себе сумку, затягивавшуюся широким ремнем из кожзаменителя.

— Зачем ты опять гоняешься за Холденом, — объяснил Фаиз.

— Я не гоняюсь за Холденом, — ответила Элви и, остановившись, положила руку ему на грудь. Кончиками пальцев она ощутила биение сердца. — Ты же сам знаешь, что я не гоняюсь за Холденом. Потому что это… в смысле, нет.

— Тогда зачем?

Колония организмов, погибшая в глазах Элви, больше не окрашивала мир в зеленый цвет, но все еще делала его нечетким. Казалось, она смотрит на Фаиза сквозь фильтр, который смягчает черты и разглаживает морщины. Он выглядел кинозвездой в весьма неприглядной роли, требовавшей чумазости и небритости.

— Затем, что хочу увидеть кое-что, — сказала она. — Я и здесь за тем же. Вот почему все свое время я тратила на сбор образцов и анализы. Я люблю свою работу, а моя работа — видеть. Холден сказал, что поговорит с чужаками и, может, сумеет отключить систему обороны, а значит, он поедет по новым местам…

— Сколько их осталось, — заметил Фаиз.

— И еще потому, что я скоро умру, — добавила Элви.

Фаиз отвел глаза.

— Мы все умрем, — продолжала Элви, — и, вероятно, очень-очень скоро. Я могу или уехать и увидеть поразительный, незнакомый, прекрасный, разрушенный мир, или остаться в лагере и смотреть, как рядом постепенно умирают все. Я трусиха, гедонистка и очень-очень большая эгоистка.

— Скажу между нами, раньше я думал, что это скорее ко мне относится.

— Знаю.