Арбитр резко развернулся, в два шага подошел к Бетриму, сжав кулаки, и заговорил грубым, злым голосом:

— Потому что они никогда за тобой не гонялись! Инквизиция никогда никого за тобой не посылала!

Бетрим услышал скрип собственных зубов.

— Это неправда. Долбаные мракоборцы кучу раз на меня нападали.

— Подумай, Шип. Ни разу ведь не было, чтобы арбитр на тебя напал.

Бетрим попытался вспомнить. Он убил шестерых арбитров, и лишь у одного из них был шанс ударить в ответ.

— Тогда в Чаде ты…

— Нет, Шип. Ты сам атаковал меня. Инквизиция никогда за тобой не гонялась, — повторил Даркхарт и усмехнулся. — Вообще-то, даже существует приказ тебя не трогать.

— Нет… — замотал головой Бетрим.

— Да. Ты не еретик, Шип, а простой преступник со склонностью к убийству арбитров. Для Инквизиции ты всего лишь псих, ловить которого себе дороже.

Черный Шип угрожающе шагнул к арбитру. Только сейчас он понял, что мракоборец почти на голову ниже его.

— Тогда, в Диких Землях, ты обещал мне помилование, — прошипел он сквозь сжатые зубы.

— Я лгал. Мне нужна была твоя помощь. Тебе не нужно помилование, но я знал…

Кулак Черного Шипа врезался в лицо арбитра, и тот неуклюже распластался на полу. Но не успел Торн замахнуться для второго удара, как Джеззет вскочила на ноги с мечом наголо.

— Не делай этого, Шип! — резанул ее голос, столь же острый и опасный, как и ее клинок.

Арбитр закашлялся и сплюнул кровь, а после, пошатываясь, поднялся на ноги и плюнул еще раз. С едва слышным звуком на пол упал зуб. Танкуил подошел к Бетриму и снова встал перед ним на расстоянии удара. Вся левая половина его лица ярко алела. Черный Шип прекрасно знал, что через пару часов она из красной станет черно-синей.

— Мне все еще нужна твоя помощь, — храбрости арбитру было не занимать; не многие могли выдержать хук Черного Шипа и потом еще просить его о чем-либо.

— Завтра. Кессик. Два часа пополуночи. — Бетрим развернулся и распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель. — Но не рассчитывай, что после этого я вернусь.

Арбитр что-то сказал в ответ, но Торн уже не слушал его, а лишь с грохотом захлопнул за собой створку.