Второй день постепенно заканчивался. Все темы для разговоров были исчерпаны, и ни один из их соседей не проявлял желания вступить в дискуссию, так что в основном они молча сидели и ждали. Генри пожалел, что не захватил ничего почитать, но другие были в таком же положении. Рейнджер мог бы поговорить с журналистами и рассказать им о своем ви́дении происходящего, но он должен был думать о своей дальнейшей жизни, так что ему сейчас было гораздо важнее поддержать образ человека, на которого можно положиться, чем искать какие-то приключения на свою голову. В середине дня Генри немного побродил по округе, изучая окрестности и пытаясь вступить в разговор с соседями, но успеха не добился. Вернулся он потный, уставший и разочарованный.

Появились любопытствующие: тупоголовые любители заговоров и придурковатые приверженцы «нью эйдж», привлеченные телевизионными репортажами и пожелавшие во всем убедиться лично.

– Их ждет большой сюрприз, – просто сказал Вес.

Остальные согласно кивнули.

С заходом солнца похолодало. Тени удлинились, а затем растворились в темноте, когда сумерки перешли в ночь.

У Генри было достаточно времени, чтобы все обдумать, чтобы оценить все, что он узнал и что ему рассказали. Ему казалось, что с самого начала у коренных жителей Америки была какая-то неразрывная связь с жертвами бойни. Так как и те, и другие нещадно эксплуатировались белыми и железной дорогой, у них были общие интересы – все они хотели отомстить своим мучителям. Для этого китайцы, кажется, даже обратились к каким-то своим ритуалам. Генри вспомнил, как близняшки впервые приснились ему и как он впервые увидел их в реальности. Их тени проявлялись очень медленно, пытаясь соблазнить, и, хотя он ничего о них не знал и находил их глубоко чуждыми и страшными, тени с самого начала вели себя так, как будто его капитуляция была не только неизбежной, но и заранее запланированной. Сейчас он понимал, что таким образом тени набирались сил по всей стране, и Генри был абсолютно уверен, что изначально об этом существовала договоренность между шаманами, или вождями, или, возможно, даже между простыми людьми. Но со временем знания о таких договоренностях исчезли и были забыты, а нынешнее поколение не только возражало против того, чтобы его использовали, но и отрицало саму идею о возможном воскрешении из мертвых жертв резни. Что было, то было. За ошибки нельзя мстить, их можно только исправлять.

Откуда-то издалека в ночи послышался звук приближающегося поезда.

Волосы встали дыбом на затылке и руках Генри. Печальный сигнал гудка показался ему знакомым… и тем не менее, в нем было что-то новое, какая-то объемность, навязчивая мрачность, которая обеспечивала гораздо больший резонанс, чем можно было ожидать. Люди вокруг стали тревожно подниматься на ноги – с побледневшими лицами и глазами, полными страха.