— Ну, папа, ну, депутат… А ведь с какой радостью руку жал, когда узнал, что мы с Анютой будем жить вместе.

— Это не те проблемы, о которых стоит беспокоиться, — сказал магистр. — Главное, не оставляйте Анну Александровну в одиночестве. С этим позвольте откланяться.

— Вы заходите, если что, — иронически предложил Корсаков.

Магистр покрутил головой.

— Всенепременно воспользуюсь вашим любезным предложением, — в тон Игорю ответил он, исчезая в темноте подъезда.

Корсаков поднялся в квартиру, захлопнул дверь. В комнате, где умерла Лада Алексеевна, Анюты не было. Шторы были отдернуты, ветерок колыхал занавески. Запах трав выветрился. Услыхав, что в кухне бежит вода, Корсаков прошел туда. Анюта мыла чашки и чайник из саксонского сервиза. На Игоря она взглянула мельком. Корсаков присел на табурет.

— Ты знаешь, надо, наверное, плакать, реветь белугой, а я ничего не чувствую, — сказала Анюта тусклым голосом.

— Все произошло слишком быстро. А потом милиция, врачи, — Корсаков поднялся, подошел к ней и обнял за плечи.

— Может, я такой урод бесчувственный? — она замерла, глядя прямо перед собой.

Корсаков выключил воду, усадил девушку на табурет, вытер чашки и чайник и поставил в сушку. Присев перед Анютой на корточки, он взял ее за руки.

— Ты не бесчувственная, ты — нормальная. Это стресс, девочка моя.

— Я хочу, чтобы он прошел. Мне кажется, что я предаю бабушку. Может, я еще не поняла, что ее нет и никогда больше не будет?

— Так и есть, — подтвердил Корсаков. — Поехали домой.

— Поехали, — Анюта тяжело поднялась с табурета.

Они прошли по квартире, выключая свет. Перед изорванной картиной Анюта задержалась, словно пытаясь что-то вспомнить.

— Она тебе говорила о своем завещании? — спросил Корсаков.

— Нет.

— Она оставила квартиру мне, но если хочешь, я откажусь.

— Это желание бабушки и так и будет.

— А отец? Если он окажется против?