* * *

Андрей практически повис на металлическом уголке перед лифтовой дверью десятого этажа, пытаясь ее открыть. Если мы решим прорваться через врагов на десятом этаже – шанс выжить есть. Хоть и минимальный. А вот гребаный лифт, надвигающийся снизу, не оставлял даже доли процента на удачный исход.

– Ну давай, родная, давай!

Наемник раскачивал нож, стараясь открыть дверь, но та не поддавалась. Положение осложнялось тем, что сделать это нужно было, по возможности, бесшумно. Чтобы не переполошить врагов, засевших на этаже. До лифта оставалось каких-то пять метров, когда раздался характерный металлический звук, и Андрей поднял голову, глядя на меня.

– Сломался, – обескураженно проговорил он, показывая обломанный клинок.

– Все, – пробормотал я. – Не жди меня, мама, хорошего сына…

Лифт поравнялся с наемником, и тот вынужден был переступить на его крышу, чтобы не быть раздавленным. Правда, что это меняло? Еще пять метров – и все.

Я переместился по штанге перегородки, убираясь с пути лифта. Чисто рефлекторно. Может, лучше было остаться на месте? Чтобы сразу?

– А ты мне деньги не отдал… – проговорил наемник, когда лифт поравнялся со мной.

– Не отдал. На том свете сочтемся. – ответил я, глядя, как сокращается расстояние между лифтом и минами.

– Угу. Прощай, что ли… – услышал я в ответ.

И тут светильники в шахте мигнули и погасли.

* * *

Софт воспринял его фразу как согласие, не утруждая себя дальнейшими вопросами. Секунд десять ничего не происходило, после чего лампы, освещавшие коридор холодным мертвенно бледным светом, погасли.

Одновременно остановились кулеры компьютеров, отключились компрессоры холодильников, в лаборатории наступила практически полная тишина.

А потом скрипнули петли сразу нескольких дверей и из соседней комнаты послышались душераздирающие вопли, перемежающиеся шквальной стрельбой из нескольких стволов, которая затихла практически одновременно, и снова наступила полная тишина.

– Ну что, идем? – спросил Шон, сглотнув. От его уверенности осталось не так уж и много.

Бойцы зажгли подствольные фонари, лучи которых едва-едва пробивались сквозь тьму. Шон потянул на себя створку, швед достаточно быстро проскользнул в проем. За ним отправился и Шамиль.

Лаборатория была разгромлена, и то, что видеть они могли мизерную часть помещения, освещенную подствольными фонарями, только усиливало удручающее впечатление.

Прямо у порога валялось растерзанное тело человека в знакомой «рассветовской» черной форме, разорванной на груди.