Как только я это почувствовал, я, не раздумывая, покинул это место и только на лестнице, ведущей наверх, ощутил, насколько тяжек был груз драгоценностей. Они, конечно, были живыми – и в них жила чудовищная бесчеловечная магия, которая ставила своей целью обладать и порабощать. Не было сомнений – посмей я взять хоть что-нибудь из золота или камней, я никогда не ушел бы из этого места, но навсегда остался бы здесь рабом.

Когда наваждение, вызванное видом сокровищ, схлынуло, я снова обернулся и увидел настоящую сущность этих так называемых драгоценностей – теперь они были похожи на клубки шевелящихся змей, которые ползали по полу, свисали со стен и выглядывали из шкафов. Все оказалось даже хуже, чем я предполагал в самом начале – пожелай я завладеть богатствами, я был бы уже труп, и ничего не могло бы спасти меня.

Я поспешил наверх и убедился, что там никаких богатств нет – вместо этого там стояло множество деревянных стеллажей с грудами свитков, в которые на бесчисленных незнакомых мне языках были вписаны магические тексты и колдовские заклинания. Я не мог прочитать их, но чувствовал, что они дышат магией – чувствовал, как кочевник, родившийся и всю жизнь проживший в степи, чувствует приближение степной бури.

Чернила были различными по составу и цвету, их объединяло лишь одно – все они были живыми, переливались и двигались. Я, уже наученный горьким опытом и утроивший осторожность, заглянул в один из свитков. Хорошо, что я был отстранен и заручился поддержкой Истинной Пустоты – заклинания, не мешкая ни мгновения, набросились на меня с целью поглотить мою душу, и остервенение, с которым они атаковали меня, было сравни остервенению голодных свирепых пустынных волков, которые почувствовали кровь и теперь ни за что не отступят от своей жертвы.