– Что это с ней? – удивлённо спросил Сливняк.

– Она решила поиграть в женские игры, – хрюкнул Овценюк.

– Не дышит! – выпрямился толстяк. – Сердце, кажись, не бьётся.

Турчанов обошёл стол, наклонился над «Кларой».

– Врача, быстро! Откачайте её! Она наш единственный свидетель, связанный с российским UnUn!

Сливняк и Овценюк взялись за мобильники.

Толстяк начал массировать грудь упавшей, парень в камуфляже встал на колени, попытался сделать ей искусственное дыхание.

– Какого чёрта?! – пришёл в себя Заливайченко. – С чего это она отключилась? Приняла яд, что ли?

– Русские иерархи умеют программировать своих боевиков на самоликвид, – пробурчал Турчанов. – Ты ведь многих допрашивал, должен знать.

– Такого на моей памяти не было.

У Турчанова вякнул телефон. Он достал смартфон, поднёс к уху:

– Ну?

– Добрый день, Парфён Иудович, – раздался в трубке голос Дубинина. – Я знаю, вы сейчас допрашиваете эмиссара инфарха и готовы пойти на крайние меры, так вот, не переходите черту. Госпожа Соболева послужит гарантом безопасности для нас и для нашего мероприятия.

– Кто?! – не сразу очнулся от шокирующей новости Турчанов. – Соболева?

– Совершенно верно, родная дочь инфарха и его посланник. С её помощью мы получим недостающие Вещи для инициации «сорока», и она же не позволит «чистильщикам» атаковать нас.

– «Чистильщикам»?

– Разве вам неизвестно, что в России снова активизировался «Стопкрим», то есть «чистилище»? Его опера уже в Киеве.

– Вы… шутите…

– Ни в коем разе, пан Турчанов, я готов помочь вам ликвидировать помеху, а вы не трогайте Соболеву, мы обменяем её на Вещи и спокойствие, да и инфарх вам не простит, если с ней что-нибудь случится. Договорились?

– Откуда вы знаете… что она у нас?