Но даже совершая ужасные поступки, я пытался уменьшить ущерб. Даже развлекаясь с Неросом, я не собирался никого вовлекать. Верон, Иолай, Костун, Мара — я не собирался их втягивать, но так получилось, что оставь я их за боротом, они бы погибли, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как позволить им взобраться на палубу моего Летучего голландца, где я смог бы защитить их от кого угодно, кроме самого страшного для них врага — меня.

— Третий вопрос, — протянул я, задумавшись. — Даже не знаю, мне особо больше и не о чем спрашивать. Я задал два вопроса и оба они оставили какое-то гнетущие ощущение внутри.

— Тогда задай менее глобальный вопрос.

— Хм, ладно. Кто такие гераклиды? Что это за мутация такая, дающая любому Человеку любой расы такие силы?

Ну, не совсем всем (ха!), но большинству.

— Насущный вопрос, как я посмотрю. Забавно, но этот вопрос косвенно глобальный. Я ведь уже говорил, что Бог по желанию может дать любому существу силу, равную своей, ну или близкую к этому. Так вот, гераклиды — это потомки одного из таких, можно сказать, суббогов. Моя ошибка, как-то не подумал, что часть его силы, хоть и малая, передастся его потомству. Исправил, но избавляться от гераклидов не стал. И правильно сделал. А ген, кстати, как и ты, оказался довольно нестабилен, поэтому проявляется крайне редко.

— Вот это действительно интересно, — покачал я головой. Верон — потомок суббога, пусть и очень далекий. Вероятно, во Вселенной очень много потомков, но лишь у единиц проявляются его гены.

— Все может стать интересным, если посмотреть под нужным углом. Ладно, — тряханул Бог кулаком, словно решился, — второй вопрос был лишним, я бы и так все рассказал, поэтому даю тебе еще один. Задавай.

— У меня как раз созрел тут один. Что со мной будет дальше?

Внезапно кресла под нами исчезли, а за место белого пространства появился открытый космос, только мы уже не были самими собой, а стали просто огромными. Бог натужился и у него из задницы вылетел газ. Он схватил этот газ и сжал в кулаке. Зрелище походило на дурной сон, один из тех, где кактусы разговаривают, а лягушки едят французов, но тут Бог разжал ладонь. У него в руке оказался маленький шарик света — звезда. Он аккуратно пустил ее и она заняло свое ничтожно маленькое место во Вселенной. Было красиво. Но потом белобрысый опять все испортил, поковырявшись в носу и выдав пять козюлек одну за другой, запуская их с пальца, после чего они оказывались на орбите светила — планеты. Страшно было представить, как он создает черные дыры.

— Черные дыры я не создаю, — прочитал он мои мысли. А может просто догадался, о чем я думаю.