– Ша… ша…

Он остановился от того, что кто-то дергал его за рукав. Это был ребенок, мальчик лет семи с глазами библейского пророка.

– Чи, бача… – сказал человек.

– Купай? Купай?[120]

Человек кивнул, и ребенок, вцепившись ему в рукав, потащил за собой.

Эта торговая точка чем-то неуловимо выделялась среди многих. Может быть, тем, что около нее было чисто, не сидели на корточках бородачи, не валялись ошалевшие торчки и не было под ногами больше похожих на коровий навоз плевков…

На зов вышел среднего роста, лет пятидесяти на вид (по местным меркам глубокий старик) человек, одетый как афганец, с шапочкой-паколем на голове, завернутый в большой цветастый, красно-белый платок, несмотря на то что было довольно жарко. Он был восточным человеком, но явно не афганцем.

– Салам алейкум, – сказал человек.

– Ва алейкум ас салам, странник, – сказал торговец, – добро пожаловать в Джелелабад.

– Рахмат.

– Если тебе удобнее говорить на русском, можем говорить на этом языке.

Человек насторожился. Несмотря на то что на беззаконных территориях фактически не существовало нормального государства, а значит, не существовало и контрразведки, все равно можно было влипнуть в историю. Контрразведывательную работу заменяли революционная бдительность и готовность убивать.

– Я торговал на севере и знаю этот язык, – сказал человек. – А вот откуда знаешь его ты, купец?

– Ха фирауни ра Муса, – загадочно ответил купец. – Я родился в том месте, где этот язык был родным. Мы – изгнанники, друг мой. Скитальцы без родины…

– Евреи, – догадался человек.

– Да, друг мой. Все скитальцы мира родственны друг другу. И если мы тебе можем чем-то помочь, говори.

Следовало решать – верить или нет. Человек решил поверить – скорее всего наводку на него дал тот самый хаваладар. После падения Израиля евреи рассеялись по всему миру, в том числе они были и на Ближнем Востоке, и там, где они были, всем было неуютно…

– Мне нужно купить… – максимально обтекаемо сказал он.

– Дорого? Дешево?