Несколько дней подряд наши мужики, бабы, дети и собаки (а как же без них) ходят, словно пьяные, от крови и обилия еды, с переполненными брюхами и шальными глазами. А мясо все не кончается и не кончается.

Причем удивительно, даже на жарком солнце мясо «морской коровы» не портится по нескольку дней, так же как и жир. И абсолютно не воняет.

Мясо мы коптим и сушим. И это тоже тяжкий труд, потому что приходится плавать на десятки километров вдоль берега и заходить далеко в степь, чтобы найти дрова.

А жиром забиваем всю имеющуюся у нас посуду, начиная от бочонков и кувшинов, что я купил в Вал’аклаве, и заканчивая нашими парадными котлами.

Снять шкуру целиком, конечно, не удается, но мы срезаем со спины и боков здоровущие куски, которые, естественно, пойдут в дело. Если наши бабы успеют их обработать.

Вот уж кому мороки выше крыши, — большая часть работ по заготовке ложится на них, хотя и мужики чисто для разнообразия не брезгуют помочь бабам по хозяйственным вопросам.

Все наше племя с ног до головы перемазано в крови. Мы уже перестаем ее замечать. Да что мы? Кажется, все окрестности уже плотно замазаны кровью и мясом. Море возле туши во время приливов кишит мелкими акулами и прочими зубастыми рыбками, взявшими на себя повышенные обязательства помочь нам в утилизации добычи. Мелкие хищные зверьки и зверьки покрупнее приходят сюда по ночам, чтобы урвать свою долю. Птички вьются сверху. Что уж говорить о моих псах, у которых уже подкашиваются ноги под тяжестью животов? Первое время они нажирались до упора — выблевывали съеденное и бежали клянчить новую порцию. Но, кажется, даже они устали от такого обилия мяса. Я лично тоже устал, и, кажется, не только я. Взбреди мне в голову организовать кружок вегетарианцев, сейчас было бы самое подходящее время, чтобы начать запись в него. Все были пресыщены и капризны до безумия. Огромные куски мяса выбрасывались в воду лишь потому, что местные гурманы сочли их пережаренными или недожаренными. Но это тоже было частью Щастья. Обычно позволить себе такую расточительность дикари не могли. И как у нас некоторые впахивали до седьмого пота ради того, чтобы в обществе друзей прикурить сигару от стодолларовой купюры, — так и тут — выбросить еду было немыслимым вызовом собственному здравому смыслу и роскошью, о которой так приятно вспомнить в голодные весенние дни или рассказать внукам, похваляясь своими былыми достижениями.

Но самое главное, с моей точки зрения, — ирокезы усвоили, как бывает полезно слушать своего шамана и идти на маленькие нарушения общепринятых правил и традиций.