Но было еще немало нерешенных проблем. Например, мы хотели сохранить контакт с народом Кириоса Милонаса. Нашествие друмов, столкновение с триисами, а затем с р'хнехрами говорило о том, что в космосе мы не одни. И еще мы хотели бы знать: где потомки экипажей наших других затерянных во вселенной звездолетов? Может быть, они ждут нас в сиянии славы юной цивилизации… или во тьме позорного рабства.

Именно поэтому я имеете с Кельбиком и его научной группой занялся исследованием проблем гиперпространственных передвижении и временных скачков. У нас с Кельбиком не было и не могло быть тщеславного соперничества. Он возглавил лабораторию в тот момент, когда я вынужден был ее оставить, и дальше вел работу самостоятельно. Когда же я вернулся, я получил возможность ознакомиться с тем, что они сделали за время моего отсутствия, и отнюдь не претендовал на руководящую роль. Дел хватало более чем на двоих!

Мне понадобился почти год, чтобы наверстать упущенное. Это было самой трудной работой в моей жизни, но я с ней справился, потому что не хотел провести остаток своих дней в положении почетного пенсионера. В конце концов, мне было всего пятьдесят четыре года — расцвет молодости для нас, живущих два века!

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Теперь я подхожу к самому невероятному эпизоду моей истории, к моему перемещению во времени, в вашу эпоху.

Мы работали над овладением темпоральными полями, и нам уже удалось добиться кое-каких успехов. И вот как-то вечером я остался в лаборатории один. Кельбик недавно женился на моей племяннице Алиоре и, естественно, убежал домой. Хокту праздновал с друзьями-ассистентами свое назначение профессором высшего математического анализа в университете — это в двадцать-то шесть лет! Я связался по видеофону с Репной и сказал, что вернусь поздно: у меня возникла одна мысль, и я хотел изменить схему нашего прибора. Я вовсе не собирался в тот вечер экспериментировать и до сих пор не знаю, что, в сущности, произошло. Может быть, я ошибся, заканчивая монтаж? А может быть, как я предполагаю, темпоральные поля действуют на создающую их аппаратуру до того, как она включается? не знаю… Помню только, что вдруг меня окутало холодное синее пламя, которое пульсировало, становилось все ярче, и я потерял сознание.

Очнулся я в совершенно незнакомой обстановке, в чужом теле, которое, правда, напоминало мое собственное, в бесконечно далекой эпохе.

Что же со мной произошло? Сейчас, когда я это пишу, я могу только делать предположения. Подготовленный мной эксперимент завтра все прояснит. Но хотя я и принял на сей раз все меры предосторожности — насколько это вообще возможно, когда имеешь дело с темпоральными полями, — не исключена вероятность, что я снова буду захвачен врасплох. Поэтому скажу сейчас все, что думаю.