После завтрака я решил посмотреть свиток, что оставил вчера себе. Это – единственная ценность, которая у меня осталась. Все найденное я добросовестно привез в монастырь. Да и что там читать? Латынь да греческий, причем – древнегреческий. Замучаешься переводить.

В кабинете я развернул свиток. Был он длинен – не менее метра, а в ширину невелик – сантиметров двадцать, накручен на полированную деревянную полочку. Ну-ка, буквы русского алфавита – должен осилить.

Я попытался читать. Белиберда какая-то. Я начал произносить слова вслух. Набор слов, причем – бессмысленных.

Я прочел вслух первый абзац, и не успел я произнести последнее слово, как произошло нечто. Нечто, потому как вразумительно объяснить произошедшее невозможно. В комнате появился туман, который начал на глазах сгущаться. Возникло поначалу зыбкое лицо, которое вскоре стало четким. Привидение? Насколько я знаю, привидения полупрозрачны, в белых одеждах. А здесь – только лицо, а не вся фигура, причем – я бы не сказал, что лицо доброе.

Признаюсь честно, мне стало не по себе. Говорил же настоятель о какой-то магии предсказателя… Дернуло же меня развернуть свиток! И что теперь делать с этим лицом в облаке тумана?

– Ты кто? – спросил я. Наверное, с испуга.

– Тот, кого ты вызвал. Меня давно никто не беспокоил. С тех пор, как умер хозяин.

– А кто твой хозяин?

– Ты его видел за столом с ножом в спине.

– И кто его убил?

– Сын.

Ни фига себе – поворот.

– А говорили, что князь в Литву съехал.

– Людишки много говорят. Знают мало.

Видимо, о людях это… м-м-м… привидение было невысокого мнения.

– Из-за чего убил?

– Злато-серебро, только оно ему не досталось.

– А кому?

Привидение, или как его там, зевнуло, лицо его снова стало зыбким, контуры его расплылись, и вскоре оно исчезло, а за ним – и туман.

Не переработался ли я в подземелье? Может, мне весь этот разговор с духом пригрезился?