Одди мусорщик оторвал правую руку от штурвала и потёр плечо. Место от укола побаливало. Кто-то постучал сзади в перегородку.

– Открой, а? – глухо сказал Фритигерн кузнец (он вообще-то предпочитал, чтобы его звали металлургом).

Одди потянул за рычаг, гидравлика подняла кормовую бронеплиту. По своему изначальному предназнчению, та же гидравлика уплотняла мусор. Сейчас на месте мусора находились кузнечный старшина и два подстаршины. Эта мысль заставила мусорщика улыбнуться.

– Теперь что? – спросил Бевис, ученик Одди.

– Ждать, – сказал мусорщик.

Он проверил обороты холостого хода двигателя, достал из кармана в двери сложенный вчетверо утренний выпуск «Посадничьих грамот», потом открыл ящик справа и впереди над кожухом раздаточной коробки, и вытащил кусок старой оленьей замши. В него были завёрнуты полкраюхи хлеба, четвертушка острого сыра, и несколько тонких, почти как бумага, кусков сушёного с крупной солью и острым винландским перцем мяса. При жизни, мясо почти наверняка несло в седле какого-нибудь девятиреченца, но правильно разделанный и засушенный як на вкус совершенно ничем не отличается от правильно разделанного и засушенного тура. Что этот як и провалялся под городскими стенами день-другой с распоротым осколками брюхом – мелочь. Кожух раздаточной коробки вполне сходил за стол, а замша – за скатерть.

– Режь, – сказал Одди Бевису, кивнув на краюху, и приготовился развернуть дённик, но тут слева в триплексе обозначилось какое-то движение.

Сольмунд, подстаршина металлургов, стоял снаружи у двери и махал рукой. Мусорщик открыл дверь.

– Одди, – Сольмунд снизу вверх посмотрел мусорщику в глаза, потом опустил взгляд. – Вряд ли тебе в тайну, что не люб ты мне.

Не в тайну, не в тайну. До хольмганга дело не дошло – посадница запретила поединки в осаждённом городе. Пришлось ограничиться мордобоем. Хотя ограничиться – не совсем правильное слово, кузнец в мордобое пострашнее какого-нибудь булочника с мечом. Первым же ударом с ног сбил и дыхание вышиб. Если б не вмешательство Сигурбирны, Сванлейг, и Ютты-Ро, мог бы вообще забить. И от Сигурбирны потом отдельно досталось.

– Мне ты тоже крепко не люб, но Сольмунд меня упросил тебя с нами взять, – сказал Фритигерн. – От цеха мусорщиков, по правде и по закону.

– Так от нашего цеха уже Торкель, – удивлённо возразил Одди.

– Торкель ночью за стену в разведку не ходил, и трёх чолдонских языков не притащил. Дрянь ты, может, и дрянь, но боец отменный. Пошли.

– Иди, учитель! – сказал Бевис. – Мы с Каропуго за машиной присмотрим!

– Под сиденьем в баклажке слабое пиво, – сказал Одди, поднимаясь с места и подбирая меч. – Треть мне оставьте.