— Почему? ― Император Арнольд слегка приподнял левую бровь. Эти слова его насторожили.

— Среди всех разумных, ― ответил Ближайший, ― всего две расы способны противостоять Вечным. Или стать ими, ― неожиданно добавил он. ― Но Свободные умеют сдерживать себя, а Люди ― нет. Поэтому будет лучше, если наши народы никогда не встретятся друг с другом.

— И что вы собираетесь делать? ― спросил Император.

— Всё, что в наших силах, для того, чтобы навсегда избежать возможности контакта с Людьми, ― Ближайший склонил голову. ― Мы уйдём из галактики. Весь наш народ. Мы оставим эту галактику Людям. Но ― только эту, ― Ближайший позволил себе подобие улыбки. ― Не ждите радушного приёма в иной галактике.

— В иной галактике... ― задумчиво повторил Император. ― Ты уверен, что у вас хватит сил добраться туда?

— Этот выход ― единственный из возможных, который нас устраивает, ― возразил Ближайший.

— А что будет с третьей планетой Таира? ― поинтересовался Император Арнольд. ― И с системой Таира вообще?

— Мы оставляем её Людям, ― неожиданно ответил Ближайший. ― Мы не станем разрушать того, что создала цивилизация Свободных за время своего существования. Вы можете сделать это сами. Или можете воспользоваться нашими знаниями, ― равнодушно добавил Ближайший.

— Я могу тебе верить? ― спросил Император.

— Можешь, ― Ближайший закрыл глаза. ― Можешь верить и мне, и Воле свободных. Даю тебе слово.

— Наш флот пока что останется в системе Таира, ― заявил Император. ― Я хочу быть уверен, что вы действительно собираетесь уходить, а не начинать войну.

— Хорошо, ― согласился Ближайший. ― Но ваш флот не должен предпринимать никаких действий. Пока хоть один Свободный находится на Таире-III, нога человека не должна ступать по поверхности нашей планеты.

— Хорошо, ― кивнул Император Арнольд. ― Будет так, как ты сказал.

— Будет так, как угодно вечности, ― возразил Ближайший.

* * *

Груда развалин представляла собой беспорядочное нагромождение изломанных плит из пластик-бетона и исковерканной арматуры. Идти было неимоверно сложно, под ногами всё время что-то осыпалось, проседало, трещало и норовило обрушиться. Раны на левой руке Кирка неожиданно начали давать о себе знать тупой, пульсирующей болью. Порезы стальных лезвий от перчатки Тас-Кса-Сит не прошли бесследно. Боль была не сильной, но неприятной, и это вызывало у Кирка раздражение. Кирк изо всех сил пытался целиком сосредоточиться на том, чтобы не подвернуть ногу на этих нагромождениях плит или вообще не сорваться вниз, и по сторонам почти не смотрел. Впереди маячила худосочная фигура Келли, сзади доносились голоса остальных.