* * *

Встреча бронированной машины с антеннами на крыше командного бункера не прошла бесследно: вживленные боевые системы, перестав получать указания из центра управления, перешли в автономный режим. Происходило это по-разному. Кто-то из бойцов получил рекомендации укрыться и ждать подкреплений, кто-то — удерживать позиции, а кое-кому и вовсе порекомендовали провести контратаку под прикрытием темноты и закрепиться в бункерах на внешнем периметре. Солдаты с бледными от страха лицами выползали из траншей и перебегали по направлению к проволочным заграждениям, беспорядочно паля в темноту. Им навстречу, также отстреливаясь от невидимого врага, ползли отступающие защитники периметра. Пули с треском вгрызались в мешки с песком. Головы солдат разрывались от противоречивых команд, изрыгаемых охрипшими сержантами. Эфир переполняли призывы о помощи и крики раненых.

Среди этого броуновского движения оставшиеся без управления механические часовые бросили стрельбу по опушке и переключились на извечных своих конкурентов — воздушных наблюдателей и корректировщиков. Небо осветилось бледными вспышками — и десятки маленьких механических птиц прекратили свое существование, осыпавшись вниз дождем невесомых осколков. Лишившись последнего преимущества — возможности ориентироваться в темноте, боевые системы защитников лагеря оказались не полезнее песка в пустыне. Сотни солдат одновременно превратились в слепых котят.

А в это время группа сержантов, возглавляемая Саниным, где бегом, а где ползком пыталась пробиться сквозь хаос к командному бункеру.

Где-то рядом простучала длинная очередь. Пули взметнули гравий дорожки и с визгом разлетелись от бетонной стены. Безоружные сержанты дружно бросились на землю.

— Эй, кто там! — крикнул Санин, узнавший звук армейского карабина. — Здесь свои!

Ему никто не ответил.

— Почему не стреляют минометы? — спросил юный сержант Грамс, которого, после двух литров крепкого коричневого портера, распирало желание поговорить. Необстрелянному сержанту все было в новинку — мечущиеся тени от осветительных ракет, заполошные крики, запах взрывчатки… В розовой дымке, окутавшей его мозги, все происходящее казалось военной игрой — таинственной и романтичной. Ах, эта непередаваемая неразбериха ночного боя…

— Они не знают, куда, — сквозь зубы ответил Санин. — Какая-то сволочь сбивает воздушных наблюдателей.

Он указал рукой в небо. Как раз в этот момент бледная вспышка, едва различимая на фоне осветительных ракет, возвестила о печальной судьбе еще одного летающего робота.

— Это автомехи, — заключил словоохотливый Грамс. — Страсть как не любят беспилотников. Соревновательный рефлекс. Заложен на подсознательном уровне.