Да… Паладины бывают разные… как и Охотники тоже…

И все же я насторожился: а вдруг он озлобится? Вдруг…

Нас нагнал командир: в скудном ночном освещении лицо его было словно отлитая железобетонная маска. Мне стало почему-то стыдно, что я не остановил этого отчаянного парня сейчас, возле танка, хоть я и понимал, что это вряд ли было реально, и все же… все же…

— В депо по сканеру чисто, — услышал я в шлемофоне чей-то голос.

— В депо не суемся, обходим с двух сторон, — мрачным голосом, не терпящим возражений, сказал командир. — Пресный, Мак и Санчо: вы с Охотниками слева, остальные со мной, пошли.

Наша группа разделилась как в хорошо отрепетированном балете: пригибаясь к земле, тихими быстрыми, но плавными шагами на согнутых ногах бойцы разбились на два маленьких отряда. Какофония выстрелов стала немного усиливаться, многократно отраженная стенами зданий.

— За мной, — тихо прогудел в наушниках бас Пресного, вскинувшего руку вверх.

Мы добрались до стены депо, а остальные скрылись за торцом корпуса.

Нагнувшись, мы пробирались под окнами, из коих некоторые ощетинились занесенными терракотовой пылью осколками стекол.

На пути попадались какие-то покореженные сетчатые конструкции и прогнившие, почти занесенные песком трубы, сложенные «горкой».

Я озирался по сторонам, но никаких признаков бандитов пока не видел. Мы подходили к краю стены, из-за которого высунулся покосившийся семафор, словно подглядывал за нами из-за угла.

Следом за ним начиналось несколько рядов пакгаузов, мимо которых ветвились стрелками почти засыпанные песком дорожки рыжеватых рельсов. Возле пакгаузов стояли полуразвалившиеся вагоны и платформы.

Пресный вскинул руку, замерев возле угла депо, словно охотничья собака, которая принюхивается к запаху дичи. Все разом остановились.

— Через пакгаузы не идем, — тягуче и невозмутимо пробасил наш командир, — выходим на двенадцать часов от торца: ориентир — трансформаторная будка.

Он исчез за углом. Сенька бежал передо мной, сжимая свою берданку, как копье папуас. Приклад чудо-оружия болтался в опасной близости от моих наколенников, и я семенил мелкими шажками, стараясь не наделать шума. Йорген замыкал, то и дело оглядываясь, с автоматом на изготовку.

Выбрались за угол и рванули к будке, перебегая между какими-то ящиками и кучами мусора.

Справа от будки стояла невесть откуда взявшаяся сильно заметенная песком покосившаяся набок противопехотная пушка, вокруг которой был выложен бруствер из туго набитых мешков. Затвор из казенника был выворочен с корнем и валялся под лафетом.