Я им не врал. Просто не говорил всего. Я понятия не имел, что с Нюргуном. Лося он пришиб, сопку в щебень раскатал, теперь спит. День спит, два спит, три спит. Храпит, носом свистит, с боку на бок ворочается. Мы с Айталын и звали его, и по щекам хлопали, и водой обливали. Можжевельником окуривали, сестра заговоры пела, какие знала.

Нет, спит. Не просыпается.

Позвать шамана? Знахаря? Съездить за Умсур? Я боялся оставить Нюргуна на младшую сестру. Вдруг он умрет, пока я ездить буду? Или хуже того, проснется и начнет буянить? Нас он вроде любит, только со сна поди разберись: кого ты любишь, как любишь! Я весь извелся. Ехать? Не ехать? И так дело дрянь, и так дрянь дело. А тут еще гости с расспросами…

Жаворонок провела ладонью по столу. Уставилась на собственные пальцы, сморщила носик. Пальцы остались чистыми, но Жаворонок все равно была недовольна. Что это на нее нашло?

– Может, он и не боотур? А, Юрюн? – гнул свое Зайчик. – Может, он слабак? Может, ты его просто выгораживаешь? По-братски?

– Усохни, – велел я голосом дяди Сарына.

И попал в больное место.

– Врешь ты все, Юрюн! – Кюн вскочил. – Врешь!

– Я – вру?!

Голос дяди Сарына исчез из моей глотки. Вернулся мой прежний голос, и я с ним не совладал. Юрюна Уолана назвали лжецом?! В его собственном доме?!

– А чего он прячется? – Зайчик чуточку вырос. – Боится?

– Кого ему бояться? Тебя?

– Пусть выйдет! Или он гостей не уважает?

– Ты оглох? Он болеет.

– Так спит или болеет?

– Усохни, понял?

– Пойду на кухню. Помогу твоей сестре со стряпней.

Жаворонок направилась к дверям. Жаворонок? Нахохлившаяся ворона; ёж, собравшийся в колючий клубок.

– Разбуди его! – упорствовал Кюн. – Я хочу с ним познакомиться!

– Усохни! Живо!