Клацали зубы, хрустели кости, жевали и рвали мягкую податливую плоть. Чавкали тянучку кишок. Мотали головой и фыркали. И все это в пяти-шести метрах от него. В темноте легко увидишь, то чего увидеть не можешь в принципе. Но человечек уверен, видит. Он напрягал глаза и улавливал какие-то контуры и движение. В действительности ли так не стоило и проверять. Достаточно звуков. Хорошо распознаваемых. Хищник выедал внутренности. Лакомился печенкой, лакал собиравшуюся в брюшине кровь, разгрызал и обкусывал краешки ребер. Урчал от удовольствия. Человечек пытался представить зверя. Зряшное занятие и никчемное насилие над воображением. Но мозг не мог бездействовать, когда все остальное недвижимо от ужаса. То, что зверь крупный, выдавали звуки. Но насколько крупный? В метр? Больше! С крупной головой. У крупного зверя должна быть крупная голова. Просто обязана быть. У него острые клыки? Острые и огромные! Надо же заполнить большущую и жадную пасть. Язык? Облизывающий окровавленную морду. Шершавый и горячий. Человечек втянул голову в плечи. Словно вот-вот облизнут и его. Что еще? Человечек сбивался, и раз за разом, возвращался к ярким и ужасным образам языка и клыков. Из круга выбился случайно. Глотка! Широкая бездонная глотка и ненасытная бездонная утроба! Человек ужался в комок и засопел, выдавливая мужество из остатков своей души. Он даже впихнул к нёбу пистолет. Но рука будто деревянная. Палец не сгибался надавить на спусковой крючок.

«Мне хана! Мне хана!» − трясся человечишка и никак не мог преодолеть жесткой скованности своего пальца. Палец превратился в ледышку, потому все попытки выстрелить не удавались. Сунул палец в рот, погреть. Ему он напомнил кубик льда из стакана допитого виски.

Дыхание…. Громкое… Хрипящее. Его собственное? Нет. Раненого? Но раненых нет на ближайшие двадцать метров. Есть ли они дальше? Возможно, но тогда он бы не слышал жуткое хрипение. Будто заядлого курильщика заставляют бежать марафон. Прокуренные дырявые легкие шипят и свистят, надрываются в пустой работе насытить кровь кислородом. Так кто же дышит? Кто курильщик? Колыхнулся воздух и обоняние человечишка уловило кислый запах с яблочным оттенком.

«Тасман!»− решил человечишка и почти умер. — «Тасман!!!!».

Зверь остановился в шаге, роняя слюну из зубастой пасти. Он не мог не видеть человека, но почему-то не видел. Он не мог не учуять человека, однако на этот раз чуткий нос изменил. Он не мог не уловить флюиды страха, но остался к ним равнодушным. Тасман присел почесать за ухом. Потянулся и зевнул. Улегся, положив морду на лапы. Он не отличался от обыкновенной дворняги. Обыкновенной.