− Вы кто? — поинтересовался Тонни, до рези напрягая глаза угадать фигуру. Но тьма кромешная. Может он бредит и, никого рядом нет?

− Имеет значение?

− Не особенно. Но все равно я вам рад, − совсем уж бесцветно произнес Тонни. Он держал в уме переселенцев, бродяг и изгоев. Никого другого здесь встретить не дано. Никто другой в заброшенные сектора Термитника не ходит.

− Если испытываемое мною чувство допустимо отнести к разряду радости, тогда взаимно.

− У меня нога сломана. И ребра… и печет.

− Ты не в лучшей форме.

Тонни почувствовал касание к поврежденной ноге. Боль обожгла так — перехватило дыхание.

− Осторожно!

− Уже, осторожен.

Через Тонни перешагнули. Он с запозданием сообразил, невидимка легко ориентируется в темноте. Изгой?

− Вы кто? — встревожился Тонни и принялся интенсивней шарить по полу в поисках фонарика. Запах усилился и ослаб.

«Подобрал?» — догадался парень. Он уже не так радовался неизвестному. Потому как теперь становилась неизвестна его собственная судьба.

− Собираешься спрашивать об этом всякий раз?

− Просто хочу знать.

− Во многих знаниях многие печали. Не так ли? — пошутил невидимка и, судя по шуму, пристроился где-то сесть.

− Вам трудно назваться?

− Не трудно. Но зачем?

− Принято…

− Имя такое же слово как стол или стул. Само по себе ни о чем не скажет. Оно лишь вызовет определенные ассоциации о знакомых вещах. А мы не знакомы.

− Тогда что вы тут забыли? Или кого ищите? — осторожничал Тонни. Невидимка нес какую-то невразумительную лабуду. Говорят, такое бывает с теми, кто долго живет один, как изгои и не брезгует каннибализмом.