Камера оказалась небольшой, но не лишенной удобств: камин, две лампы, кровать, стул и небольшой столик у стены.

Черис, стоявшая возле окна с видом на площадь, обернулась и с любопытством поглядела на Адамата, но ничего не сказала. Тюремщик зажег лампы и вышел из камеры.

– Леди Черис, – начал было Адамат, но она махнула рукой и снова уставилась в окно.

– Я уже рассказала вам все, что вы хотели от меня услышать.

– Сомневаюсь. На кого вы работаете?

– Я? Работаю на кого-то? Ха! Я думала, инспектор, вы лучше меня знаете. Я никогда не была чьей-то марионеткой.

– Значит, вы утверждаете, что самостоятельно подготовили покушение на Рикарда?

Она не ответила.

– Если вы поможете мне, я сумею спасти вас от гильотины, – продолжил Адамат.

– Не думаю, что меня отправят на гильотину. Но если даже и так, у вас недостаточно влияния, чтобы изменить приговор.

Холодный пот выступил на лбу Адамата. Он несколько раз моргнул, затем вытер рукой лоб.

– Вы готовы рискнуть?

– Я уже рискнула всем и проиграла. Разговор окончен.

У Адамата пересохло во рту. Он молча смотрел на Черис, пока та не повернулась к нему лицом.

– В чем дело, инспектор? Не знаете, что сказать? Дело зашло в тупик? Простите, что не проявила к вам особого сочувствия. И можете передать Рикарду, что и он тоже долго не продержится.

Адамат наконец обрел дар речи и заставил себя поклониться:

– Простите, что понапрасну отнимал ваше время, которого у вас и так немного осталось, моя леди.

Выйдя в коридор, инспектор жестом попросил тюремщика запереть дверь, а сам прислонился к стене, пытаясь унять дрожь.

– Что с тобой, Адамат? – встревожился Соу-Смиз.

Инспектор отвел тюремщика в сторонку и протянул ему стокрановую банкноту: