Ролики сменялись все быстрее, действие в них разворачивалось все стремительнее, пока сплошной вал образов, звуков, тактильных обонятельных и прочих ощущений девятым валом не подгреб мое сознание и не утащил в спокойные, умиротворяющие глубины тьмы. Я еще успел удивиться пафосу собственных мыслей, порадоваться (?) третьей золотой полоске, после которой уже идут спирали — знаки отличия старшего офицерского состава, и… будто кто переключатель повернул, гася свет.

Крышка камеры регенерации медленно поднялась и я буквально вылетел наружу. Энергия переполняет тело, душа поет то романсы, то частушки (иногда похабные), настроение праздничное, а тело жаждет действий. Лучше активных и энергичных. Девушки-и-и-и! Отдамся первым трем!

Кажется, я выкарабкался и это главное. Остальное в данный момент представляется мелким и решаемым. Тем или иным способом. Странные кошмары потихоньку растворились в сознании, будто их и не было. То есть все, как обычно. Ночью бывает такое снится! Думаешь, все! Проснешься снежно седым! Но наступает утро и… ничего. Где-то в глубинах сознания тонет горьким осадком мутная тень пережитых ужасов, оставляя после себя по себе облегчение и радость — это всего лишь кошмары. Они не имеют отношения к реальности и развеются навсегда, а здесь и сейчас все хорошо. Воздух свеж и чист, тело здорово и бодро, солнце и девушки улыбаются… даже если сейчас их и не видно (ни солнца, ни девушек), так ведь появятся же. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Главное — жизнь продолжается.

Видимо моего пробуждения ждали. Правда, не три девушки, как заказывал, а всего лишь одна, но красивая и смуще-о-оная до алеющих щечек. Сначала я не понял с чего бы? Оделся вроде прилично в старенький, но крепкий комбинезон техника, который нашелся аккуратно уложенным рядом с камерой. Ширинка застегнута — два раза проверил… а-а-а. Понятно. Я же выпрыгнул с любовью ко всему миру в целом и ко всем женщинам, как прекраснейшей его части. Девушка, скорее всего, прочитала в моих глазах недвусмысленное приглашение, нетерпеливое и жадное, от чего и смутилась, все же ответив мне горячим взглядом.

— Вас ждет наш командир, — пролепетала девушка.

— Девушка, — нарочито тревожно посмотрел я на свою вестницу. — Я так постарел? Не томите! Скажите сколько десятков лет я провел в этой камере?

— Почему… лет… в камере? — а глаза у нее стали большими-пребольшими.

— Ну вы же ко мне прямо как к старику обращаетесь, будто мы не ровесники, — я огляделся по сторонам, будто ищу что-то. — Вот уже и спину согнуть захотелось и трость найти, чтоб, кряхтя, опереться, — и спросил скрипучим старческим голосом: — А как зовут вас, юное создание?