— Не могу, товарищ полковник, — бодро отозвался Дохлый.

— То есть к-как это — не могу?! — От удивления Семёнов начал заикаться.

— Я подъезжаю к Грибаново, минут через десять мы стартанём в Судиславль.

Семёнов невидящими глазами уставился на улыбнувшуюся Леонсию.

— К-какого дьявола?! На чём стартанёте?! Кто — мы?!

— Кот… прошу прощения, капитан Котов и команда… всего шестеро вместе со мной и сержантом Бугаевым. «Вертушка» уже ждёт.

— Какая «вертушка»?!

— «Шестидесятая».

— Какая коман… — Семёнов замолчал, сообразив, что речь идёт о группе антитеррора, с которой служил Пахомов-младший. — Сержант, да я тебя… под трибунал!

— Да хоть под каток, — хмыкнул Марин. — Загнуться командиру одному я не дам! Вернусь с ним — и хоть стреляйте потом!

Связь прервалась.

— Что он сказал? — сощурилась Леонсия.

— Марин… с Бугаевым…

— Я поняла, что они вместе. Едут в Судиславль?

— Полетят… через десять минут. Некто Котов даёт им «вертушку».

— Котов — бывший сослуживец Пахомова.

Семёнов посмотрел на коллегу бешеными глазами.

— Я… его!..

Леонсия мягко положила пальцы ему на сгиб локтя.

— Не надо, Сергей Данилович. Звоните Марину, пусть доложит по форме, возможно, его инициатива в данный момент единственный выход из положения. Как говорили древние: если проблема разрешима, не стоит беспокоиться, если неразрешима — беспокоиться бессмысленно[16].