– Остальную технику забрали?

– Да. Забрали все.

– Не могли они оставить челнок намеренно? Дарна задумалась. Она не знала, что ответить.

– Так, все, достаточно, – объявил инспектор. – Перерыв.

– Только один вопрос, – попросил Бэйли.

– Хорошо.

– Скажите, Дарна, сам Хьюстон отправился вместе с остальными?

– Наверное. Я думала, Эткинсон убил его, но, осмотрев берег перед взлетом, я не обнаружила тела.

– Что произошло, по-вашему?

– Мне кажется, они договорились. Возможно, Хэнс согласился выполнить еще что-то для Джима. А челнок оставили мне в качестве гарантии этого «договора».

– То есть, Хьюстон пожертвовал собой ради вас?

– Я надеялась, что он найдет меня потом. Что-нибудь придумает. Разберется с Джимом и отыщет меня. Я не знала, что уже не вернусь на Гайган.

– Постойте! – воскликнул Чейз. – Хьюстон мог это знать. Поэтому и договорился с Эткинсоном, чтобы отпустить ее.

– Нет, – возразил Кларк. – Она бы не прошла контроль. Единственное, на что Хэнс мог рассчитывать, это на вмешательство Федерации. То есть, девушка добралась бы до границ и рассказала бы все, что знает об Эткинсоне и его делах. Перерыв.

Духота. Тяжелая, вязкая, безнадежная духота. Кондиционеры не в состоянии справиться с этой всеобъемлющей жарой, либо давно уже вышли из строя и вместо прохлады наполняют воздух лишь запахом пластика и смазки.

Долгие, утомительные часы бесконечных допросов, выяснений обстоятельств и подробностей. Многократно повторяющиеся вопросы и ответы, не приносящие ничего нового.

Люди в пропитанной потом одежде пытаются перекричать, переспорить друг друга, понимая, однако, что истина никогда не станет для них ясной.

Несколько часов подобной обстановки способны свести с ума любого.

В конце концов, усталость дает о себе знать, и осознание бессмысленности всего происходящего вытесняет любое желание, во что бы то ни стало докопаться до сути.