– Олег…

Мужчины откладывали в сторону лепешки, зелень и мясо, понимая, что сейчас начнется представление. На Кавказе серьезный разговор – он и есть представление.

– Друзья, посмотрите на Олега! Олег мой друг, да, он друг всем нам, жи есть[35]. Помнишь, как ты в плен попал, тебя свои слили, и этот беспредельщик Тракторист тебя резать хотел? За тебя люди слово сказали, Тракторист подчинился. У нас так – против людей не попрешь, против мнения общества.

– Зачем напоминаешь?

– Олег, не моросься[36], расскажи нам, зачем вы так сделали? Зачем вы ушли, разве был такой разговор, жи есть?

– Ле[37], Абдалла, а тебе не напомнить, как у вас в Махачкале бессрочный митинг за отделение от России был, какие там у вас движения[38] все последние годы были?

– Олег, сабур сделай, да[39]. Давай, оставим эти детские вещи, реально поговорим, да. Никто от вас уходить не собирался, жи есть. Посмотри, ты нас пригласил – мы все приехали, все до одного, как и раньше. А вы… не предупредили… не дали деньги вывести. Что за крысиные подходы, так дела не делают…

– Разговор еще с зимы был, согласительная комиссия заседала. Вы все знали, что Бельский собирается отсоединять Кавказ, он этого не скрывал.

– Олег, не гони чанду[40]. Какой Бельский, мы с тобой разговариваем. Мы все взрослые люди, не первый год в движении, жи есть. Ты не хуже нас понимаешь, что согласительная комиссия, все эти митинги, все это ч’анда. Никуда мы из России не уходили и уходить не собираемся.

– Мы в Россию добровольно не входили и добровольно из нее не выйдем – хохотнул один из присутствующих, молодой человек с подозрительно длинной бородой[41]. И у него на груди не было ни Мужества, ни Героя России.

Говорящий мрачно посмотрел на болтуна:

– Ле, Дамир, с тобой хорошо говно кушать, ты наперед всегда забегаешь. Веди себя нормально, да. Вещи делай…[42] Ле, Олег, послушай меня. Вот вы тут отделились, стену начали строить, войска вывели. Ты знаешь, какой у нас гай‑гуй[43] тут поднялся? Ты чего хочешь, чтобы все наши в Москву выехали, а на их место дятлы с Афганистана зашли, с которыми ты ваще не договоришься? Скажи свое слово, да? Мы послушаем.

Полковник Кухарцев не торопясь доел мясо, которое он взял правильно, кусочком лепешки вместе с зеленью. Промокнул платком рот.

– Значит, первая постанова – я за Бельского и его дела не в ответе.

– Как не в ответе, а ваша партия как голосовал, скажешь, нет голосовал, да? – запальчиво спросил тот же самый, длиннобородый.

– Дамир, не умеешь себя вести, выйди из‑за стола, да? – моментально осадил старший.