Дартун погрузил свои пальцы культисту прямо в шею, отчего тот сразу обмяк, и принялся сдирать с него кожу, начиная с головы. Вскоре на ее месте оказался какой-то причудливо изукрашенный предмет, лишь отдаленно напоминающий человеческую голову; по ней змеились во всех направлениях дорожки фиолетового света. Дартун продолжал озабоченно сдирать кожу с торса; куски плоти шмякались на камни, лужа какой-то черной жидкости – не крови – натекла у ног. Потом Дартун проделал то же самое с другими: деловито освободил их от не нужной им больше плоти.

Получившихся металлических болванов он выстроил в круг, напоминающий примитивную изгородь, и так они и стояли, а между ними время от времени пробегали фиолетовые разряды.

Наконец он подошел к Верейн. Она не плакала, не кричала, хоть и знала, что ее ждет.

– Значит, вот чем мы для тебя были? – выдохнула она. – Контейнерами для транспортировки этих… как они…

Дартун на миг словно увидел в ее глазах связь с чем-то давним, со своим былым «я», но узнавание тут же сменилось холодным, невозмутимым взглядом, присущим ему с тех пор, как они покинули Врата, и он сказал:

– Когда-то ты значила для меня больше, Верейн, но с тех пор многое изменилось; у нас появилась более значительная цель.

– В том мире ты продал свою душу. Не знаю, для чего тебе это понадобилось, но теперь давай кончай с этим скорее.

– Я любил тебя, – сказал Дартун. – Надеюсь, ты это понимаешь. Вас все равно убили бы. А я вас спас, я продлил вашу жизнь, пусть и не надолго.

Верейн даже фыркнула от возмущения.

– Тебе ли говорить о любви? Что ты о ней знаешь?

– Я знаю, – продолжал он, – что любовь иногда требует от нас пожертвовать собой.

Последнее, что она видела в жизни, был его надвигающийся силуэт, его руки, тянущиеся к ее лицу; наконец ее голова запрокинулась – и настало долгожданное, выстраданное забвение…

– Что это еще за чертовщина? – спросил Вулдон. Рыцари стояли у подножия Астрономической башни и глядели вдаль, на Балмакару.

Мощный столб фиолетового света, заслонив собой резиденцию, вытянулся от земли до неба и с грохотом врезался в облака. На земле образовался смерч – он кружил, набирая силу, поднимая в воздух обломки кладки и отдельные камни, взметая их все выше, с шумом унося в небо.

Раздался треск, как будто разрывали полотно, – точно лопнула сама ткань мироздания. За низкими тучами показался силуэт, похожий на огромную опухоль в небе. Его край показался из-за туч.

– Черт меня подери! – выдохнул Вулдон.

Тьма закрыла небо над Виллджамуром.

Черная каменная поверхность, простиравшаяся далеко за пределы города, медленно опускалась на него с небес, – вот она подошла так близко, что коснулась верхушек оборонительных башен императорской резиденции. Тогда же стало ясно, что это не просто поверхность, но нечто большее: не летучий остров, а остров с городом – на темной поверхности парящей скалы были ясно видны целые улицы и даже отдельные дома на них, причудливых пропорций, с барочными завитушками.