— Стой, О'Хара! — почти шипение. В лицо ударил свет, заставив прикрыться рукой.

— От хари слышу! — я обиделся и разозлился. Симбиот протестующе булькнул.

— А при чём тут лицо? — удивились с той стороны прожектора. — И с каких пор ты Гайвер?

— С недавних, — честное признание и тут же вопрос: — А мы знакомы?

Собеседник завис, а я для успокоения принялся считать до ста. На английском. И поскольку язык Байрона и Шекспира был для меня не родным, то окончание счёта выглядело так: «девяносто восемь, девяносто девять, один голодный… тьфу, опять!»

— Мигель, ты же сам отнимал у меня осколок Скрижали!

— Мы не Мигель, — устало. Ну почему нас вечно с кем-то путают? — Мы — Ксеном.

— Серьёзно?

— Луной клянусь.

— А при чём здесь Луна.

— Она моя вторая мама.

— Ну и бред…

— Хватит там болтать! — донёсся голос Валькирии. — Ксеном! Сни… — окончить не дал звонкий удар, похоже, по контрольной панели.

— Партнёр, ты как? — тихо спросил я.

— Жить буду, — вяло ответил симбиот.

— А с другой стороны, если ты не Мигель, то и церемониться не надо, — такой же шланг обхватил меня, стукнул об стену лифта, извлёк наружу и приложил рядом с Валькирией. Перед моей физиономией появилось лицо, наполовину скрытое огромными зеркальными очками. — И что бы с вами сделать?

Ненавижу! И так жизни нет, так ещё и обращаются, как непойми с кем!

— Не…буль…буль… Я же лопну, если не сброшу массу!

— Сейчас, — убравшийся гайвер дал нам небольшую свободу манёвра. Вывернув одну руку из захвата, мы залепили вражеское лицо паутиной. Почему-то сразу разжался Шланг, и мы шлёпнулись на пол. Рядом брякнулась Валькирия, сразу же схватившаяся за всё ещё болеющую голову. А мне удалось осмотреться. Над нами возвышалась пытающаяся содрать паутину с лица фигура, за спиной которой развевались шесть шлангов.

— О, — промелькнуло мгновенное узнавание, — Отто Октавиус, доктор Осьминог!