— Нам нужно здесь немного переждать, — объявил всем Крон. — Откроется проход. Кстати, заодно и улики уничтожим.

— А нам не до фонаря, что кто-то наткнётся на беспризорный вездеход? — удивился Комбат.

— Так то оно так, но на всякий случай уберём.

Все равнодушно пожали плечами, раз торчать предстояло, неизвестно, сколько времени и разбрелись по берегу. Кто бродил просто так, с ностальгией глядя на закат, кто лениво собирал дрова — ночевать, так ночевать. Комбат подошёл к Крону и озабоченно спросил, пристально вглядываясь в непроницаемые глаза:

— Что-то с тобой, в последнее время, происходит не то.

— Кажется «Кот» начинает активизироваться. Как бы он не принёс нам хлопот, проявив нетерпеливость, раньше времени. Но делать нечего — будем ждать лазейку.

— Послушай, Крон, — не отставал Комбат, — вот прибор разберёт вездеход на атомы, а куда материя исчезнет? Ведь он не может нарушить закон сохранения энергии?

— Всё утилизируется в мощный энергетический аккумулятор — про запас. Тоже, кстати, разработка лаборатории.

Утром Крон поднял всех раньше обычного. Если в будние дни каждый вставал, когда хотел, то сейчас народ пришлось будить:

— Вставайте. Надо спешить!

Ускоренным шагом, группа направилась в открывшуюся щель, настолько узкую, что пролезать пришлось с большим трудом. Открывшаяся картина, подсвеченная фонарями, никого не удивила, кроме Деда, обречённо ворчащего про превратности судьбы:

— Опять подземелья! Опять сырость!

— А ты что ожидал здесь увидеть, — не выдержав, огрызнулся Доцент, — приёмные покои французской королевы? Или коридор Тауэра?

Через некоторое время проход вывел к «огненному озеру», которое заставило Почтальона оживиться:

— Давно не видел эти берега. Какая встреча!

Товарищи ускоренным шагом, что означает, почти бегом, ломанулись прочь от удушливого смрада, исходящего от кипящей лавы, пока не добрались до знакомой залы. Наина встретила их у входа, как всегда, таинственно улыбаясь, но сейчас в её облике было что-то неуловимое и незнакомое, пока до всех не дошло, что она была одета в необычное платье, а на её груди поблёскивало роскошное бриллиантовое колье. Кто разинул рот, кто почесал затылок…

— Не сомневался! — злорадным шёпотом, чтобы не услышал Крон, выдавил из себя сарказм Комбат. — Не сомневался…

Он хотел отпустить вслух ещё какую-нибудь гадость, но на ум ничего не приходило, кроме осознания того, что в облике обстановки, так же произошли неуловимые изменения, недоступные для понимания. «Может быть, мне всё это уже мерещится, — рассуждал он, — и мы сами изменились на ментальном уровне, недоступном для понимания? Пусть эта аксиома избита, но факт остаётся фактом — всё, рано или поздно, должно подвергнуться переменам. Сказать о том, что произошла какая-то сумятица, не приходилось, но в движениях членов группы наметилась чётко выраженная хаотичность. Подобную ситуацию можно наблюдать на вокзале, когда одни ищут встречающих, а другие наталкиваются на них, пытаясь забраться в отправляющийся поезд».