— Тогда почему колбасное? — не понял Бармалей, проводя в дымящемся мозгу параллели фруктов и ливера, но, естественно, не находя их.

— Попробовавшего этих плодов сталкера — колбасит, не по-детски, — пояснил Мастодонт. — Правда, про смертельные случаи ничего не слышал, но всё-равно, приятного мало. Отличить аномалию от настоящего грушевого дерева возможно только одним способом — попробовать. Других отличительных признаков не наблюдается.

Товарищи, как один, схватились за животы, вспоминая чудные пиалы и возможные последствия, после их использования. Бульдозер, как все помнили, выпив последним, пиалой и закусил, смакуя каждое неудалённое зёрнышко. Он, при этом, ещё удовлетворённо причмокивал и утверждал, что плоды спелые, раз семена коричневые. Никаких побочных эффектов не выявлялось, как ни убеждал себя каждый сталкер и, мало-помалу, все успокоились, вернувшись к беседе. Мастодонта уже порядком развезло и он начал плести несусветную чушь, в которой уже не представлялось возможным отличить правду от вымысла. Движения старика всё больше отличались резкостью, а суждения аномальностью.

— Намедни заходили ко мне сталкеры, — продолжал рассказывать Мастодонт. — Они мне поведали о том, что в зоне стали появляться загадочные личности, не вписывающиеся в общую характеристику охотников за удачей. Например, «Чёрный турист». К сталкерам никогда не приближается, а разбивает свою палатку, чуть поодаль — в стороне. Атрибуты, которыми он пользуется, могут сильно разниться в описаниях, но неизменным остаётся одно — гитара, под аккомпанемент которой, турист горланит непотребщину, а точнее, неуместные в запретной зоне песни. Как рассказывали сами сталкеры: «Сидим в дерьме, чуть ли не по уши; ноги мокрые, а морды соседей по костру, уже до того осточертели, что если бы не боязнь остаться посередине псевдорая в гордом одиночестве, то давно бы поубивали друг друга — на хрен. Ни ноги, ни глотки — не просыхают. Неухоженность; всё плохо, а этот, как затянет, падла: «Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались!» Кто-то кричит, что пришибёт, со всеми вытекающими, кто-то угрожает карами небесными, а того уже и след простыл, как будто бы и не было его, вовсе. А настроение-то испорчено…»

— А сейчас, пятый отряд, в рамках художественной самодеятельности, споёт остальным прочувственную песню, — засмеялся Бармалей. — Часовым, на вышке не притоптывать и не прихлопывать… А так же — не подпевать…

— Да ещё, говорят, есть монстр «Турист», — продолжил Мастодонт, когда все отсмеялись. — Огромный горб напоминает рюкзак запасливого туриста, особенно издалека, когда они друг за другом бредут в тумане — цепочкой. Поступь у особей тяжёлая, а в шагах прослушиваются странные звуки слежавшихся бутылок, заполненных до краёв. В пении замечены не были, а смысл, во взглядах — отсутствует.