Олег что-то резко сказал Лешему, и тот медленно перевел:

– Он не собирается тебя убивать. Он хочет, чтобы ты жила.

– Там, внизу?

– Внизу. Чтобы защитить тебя, – сказал Олег.

– В темноте?

– В темноте. Хотя у тебя… – Он так и не смог подобрать нужного латинского слова, поэтому просто махнул на корзины, в которых были одеяла, еда, огниво и свечи.

– И сколько мне придется там сидеть?

– Пока все не наладится.

– Вечность?

Олег снова заговорил, обращаясь к Лешему, и купец перевел:

– Ты знаешь, кто ты?

– Маленький обломок.

– Трое станут одним, – проговорил Олег на тяжеловесной латыни. – Нельзя допустить. Один завоеватель, один правитель. А Один пусть подождет.

– Если я обладаю волшебной силой, как же ты смог так легко меня обуздать?

Леший перевел, и Олег постучал по амулету у нее на шее.

– Локи, Один. Большой волк. Никакой магии, – сказал он.

Элис видела, как камень влиял на Жеана, она поняла, о чем говорит князь. Но что же случилось с исповедником, когда с него сняли амулет? Погиб ли он или, хуже того, переродился, и его челюсти стали красными от крови?

Элис ощущала, что связана с богами, которых упомянул Олег, гораздо сильнее, чем с той верой, в которой была воспитана. Она всегда верила скорее по обязанности, чем от души, она проводила в церкви скучные воскресенья, чтобы услышать новые сплетни, а не внимать рассказам о подвигах Христа. И когда Олег заговорил о Волке и Одине, она всем сердцем поверила. «Достаточно взглянуть на этот мир, – подумала она, – чтобы понять, добрый ли бог его сотворил».

«Увидев, что Волк связан надежно, асы взяли конец пут, прозываемый Гельгья, и протянули его сквозь большую каменную плиту Гьелль». Почему эти слова так крепко сидят в голове, почему она вспоминает их, а не молитву, не псалом?

– Лестницу, – приказал Олег.