Правда на мне все еще был нанокостюм. Активировав режим силы, я бы, наверное, смог разбить силовое поле. Вот только энергия была на нуле.

Приподняв голову, я заглянул в объектив видеокамеры. Интересно, наблюдают ли за мной сейчас?

Правая рука сжалась в кулак, и я ударил по силовому полю. Но не потому что хотел пробить его, а от переизбытка эмоций. Я злился. Злился от того, что не понимал, почему меня посадили в тюремную камеру. Сразу вспоминался Микки Риган. В последнюю нашу встречу он сказал, что я преступник. Похоже, не без оснований.

Я отошел от силового поля и сел на койку, прислонившись спиной к стене. Положил руки на колени. Бездумно посмотрел на них. Голова была пуста. На ум не приходило ни единой мысли, ни единой догадки, которые могли бы дать намек на то, почему со мной обращаются как с преступником.

Ждать пришлось не очень долго. Через несколько минут дверь в коридоре открылась. Краем глаза я заметил, как вошел человек и направился к тюремной камере. Я не смотрел на него. Только когда он подошел к силовому полю и остановился, я поднял голову.

Это была женщина. Строгий темный костюм, собранные в тугой пучок на затылке волосы. Я узнал ее с первого взгляда. И сердце на секунду замерло, а затем учащенно забилось. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не ее. Мое изумление явно не ускользнуло от внимания женщины, но она ничего не сказала. Ее полные губы остались плотно сжатыми, глаза не изменили своего надменно-холодного выражения. Да, она ничуть не изменилась и была все так же спокойна и безразлична, как и всегда. И терпеливо ждала, пока я оправлюсь от удивления.

Стоявшей с другой стороны силового поля женщиной была личная секретарша Михаила Керенского Татьяна Вэй.

Я поднялся на ноги и подошел к силовому полю. Женщина окинула меня холодным взглядом. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я терпеливо ждал, что Татьяна Вэй наконец заговорит и объяснит мне, что происходит. Но она молчал, очевидно, предоставляя мне возможность первому начать разговор.

— Почему меня держат здесь? — сразу взял быка за рога я.

— Дмитрий Громов, тебя арестовали как опасного преступника, — ледяным голосом произнесла Татьяна Вэй.

— Для меня это новость, — сказал я. — Можно спросить, а в чем меня собственно обвиняют?

Татьяна Вэй подняла левую руку и быстро взглянула на браслет КПК.

— Времени у нас не очень много, — сказала она, — так что постараюсь объяснить все покороче.

Я промолчал. Татьяна Вэй посмотрела на меня бесстрастным взором и заговорила.

— Директоры «Эко» были вынуждены замять ваше с Китсоном вторжение в их комплекс. Иначе им бы пришлось отвечать за то, что люди Микки Ригана похитили нашу сотрудницу и причинили вред нескольким случайным свидетелям. Однако то, что вы натворили в последующие дни безнаказанным остаться не может. Во-первых, из-за ваших чересчур агрессивных действий на планете Соламар-1 жители этой планеты учинили бунт. Если можно так выразиться. Они нападают на заводы и фабрики, принадлежащие гражданам «Балморы». Помимо этого, преступные группировки, которые до этого старались не ссориться без достаточно веских на то причин, теперь воюют друг с другом. Жители Соламара-1 люди нервные и злые. Нужна была лишь небольшая искорка, чтобы зажечь в них огонь ненависти и злобы. Ваши с Китсоном действия и создали эту искорку.