— Спасибо, Эрик.

Не-человек на автоматической коляске резко остановился и медленно обернулся, уставившись на старика огромными глазами.

— Да, Эрик, я помню, как тебя зовут.

— Ни за что не поверил бы, если кто сказал бы, что такое случилось…

— Представь себе!

И Эрик, увидев возмущение Смотрителя, рассмеялся. Молодо и звонко, так, как смеялся лет сто назад. Он даже позволил себе похлопать Смотрителя по плечу, а потом, не обращая внимания на недовольное лицо, поинтересовался, зачем старик так рвался выехать из комнаты, где есть необходимое для жизни. Они препирались, переругивались, а Эрик и вовсе выводил Смотрителя из себя подколками и ехидными замечаниями. И Смотритель не заметил, что бывший подчиненный и друг уехал гулять вместе с ним, а ему самому даже нравится разговаривать обо всем подряд и вспоминать прошлое. Земля под ногами была ровной, подостывшее солнце за куполом не припекало, а ветер хоть и был прохладным, почти не дул.

Они проехали мимо поля, где работали не-люди и жестянки-дроиды, и все были удивлены, увидев мало того что разговаривающего с кем-то Смотрителя, так еще и довольного и даже дважды засмеявшегося Смотрителя. Кто-то продолжил наблюдать издалека, кто-то уверенно пошел к колясочникам, чтобы выяснить, что произошло и куда делся настоящий Смотритель. Эрик хохотал, его друзья недоумевали, а внезапно ставший сенсацией дня старик из Лабораторий с поломанными ногами и вечно недовольным лицом ругался и отгонял от себя зевак, которые вдруг один за другим начали пытаться его разговорить.

В тот день они закончили работу раньше и устроили себе внеплановый выходной — почти все не-люди Поля пошли гулять по городу вместе со Смотрителем, и тому пришлось терпеть их присутствие, вопросы и разговоры. Он впервые за черт знает сколько лет разговаривал с ними не о работе или Озе. И впервые за черт знает сколько лет общение приносило ему удовольствие, хоть он и пытался себя убедить, что это не так. Когда подошло время ужина, все не-люди вместо того, чтобы отнести порцию Смотрителю, прихватили всю еду и твердо вознамерились поужинать в его комнате. И хоть старик отказывался, ворчал и говорил, что они перегибают палку, он не мог стереть с лица глупую и счастливую улыбку. Где-то в глубине души он жалел, что всего этого не видит Немо, единственный, кто остался с ним до конца.

— Ты опять отключил связь, — констатировала Четвертая, застывшая на пороге, и все, вдруг замолчав, обернулись на нее.

— Что-то случилось? — Смотритель попытался выехать из-за стола, и кто-то помог ему, на что старик не обратил внимания. — Ты не должна была сегодня приходить. И я тебя не вызывал.