Металл срезонировал и рассыпался ржавчиной. Потом еще один, и еще, и еще. «У тебя есть право ненавидеть меня, — сказал Мартин, стоя в дверях после несостоявшихся переговоров, — Но твоя слепая вера в реинкарнацию Олейи и спасением оной «агонирующую Вселенную» в будущем может привести к плачевным результатам. Ведь твое имя, как одного из выживших ангелов, само по себе сила.» И снова счет в твою пользу, Крито.

— Спихиваешь на него свои проблемы? — Ишну не собирался мешать, вопрос был скорее для протокола, но Компао ответил.

— Нет, пользуюсь ситуацией. Мы всегда так делали, прячась за его спиной, зная, что небо не рухнет. И тут бы самое время сказать о моей помощи ему в следующей жизни, но отчаянно надеюсь о ее ненадобности.

Он замолчал, срывая последний замок, потом повернулся спиной к двери, сполз по ней на пол. Звон никуда не делся, но теперь он мало беспокоил Компао. Превратившийся в многоликий крик-стон, он ударялся в ангела и отлетал не солоно хлебавши. Пощады, милосердия, спасения — жертвам Винсента Эгри нужны не были, те давно находились в круге на полпути к новой жизни. А со своей совестью он договариваться не собирался, чудо что она вообще обнаружилась. И только Александра было жалко.

— Он всего лишь хотел, чтобы его кто-нибудь спас, — зачем-то поделился с Ишну, — А они принялись его пинать, потому что видели в нем собственные ошибки. Допинались.

— Этот человек поднял руку на Руна, вряд ли Тарша его не накажет.

— Дурак ты, Страж, — усмехнулся Компао, закрывая глаза, — Честный и правильный дурак, — дверь под спиной ангела распахнулась, и теплый очищающий ветер подхватил уставшую душу, затягивая в поток текущих к новым жизням и новым ошибкам.