– Не валяйте дурака, Гарри! – сердито воскликнул Винсент. – Сеансы химиотерапии вам просто необходимы, это же очевидно!

– Простите, но я не хочу.

Винсент опустился в кресло с откидывающейся спинкой, такое же, в каком сидел и я, и поставил стакан на низкий металлический столик. Затем посмотрел на небо и, выждав немного, спросил:

– Но почему?

– Потому что химиотерапия – это что-то вроде тюрьмы. Это означает полгода домашнего ареста, бесконечных приступов тошноты, боли, жара. Представьте себе – полгода боли и дискомфорта. И что в итоге? В итоге я по-прежнему буду одной ногой в могиле, как и сейчас.

– Вы не можете этого знать.

– Могу, – твердо сказал я. – Я это знаю.

– Гарри, но…

– Говорю вам, я это знаю, – упрямо повторил я. – Знаю – и все.

Последовало долгое молчание. Возможно, Винсент ждал, что я скажу что-нибудь еще. Но я лишь глубоко вздохнул и прикрыл веки. Я открывал свой секрет лишь очень немногим людям. Затем, посидев некоторое время молча, я снова открыл глаза.

– Что бы вы сказали, если бы я сообщил вам, что страдаю этой болезнью не в первый раз?

– Я бы спросил, что вы имеете в виду, старина.

– Я имею в виду, что однажды уже прошел через это. Я подвергался химиотерапии, радиотерапии, принимал сильнодействующие лекарства – но в итоге все равно у меня возникли метастазы.

– Господи, Гарри, что вы такое говорите? И что же с вами произошло?

– То, что и должно было произойти. Я умер.

Снова наступила тишина. Снизу доносился шум машин. Сидя рядом с Винсентом, я почти слышал, как лихорадочно работает его мозг. Будет лучше, подумал я, если он сам решит, как ему действовать дальше. В этом случае мне будет проще понять, что у него на уме.

– Гарри, – заговорил он наконец. – Вам известно что-нибудь о так называемом клубе «Хронос»?

– Нет. Послушайте, я пытаюсь вам объяснить…

– Вы хотите сказать мне, что вы проживаете эту жизнь уже не в первый раз, – сказал он, и в его голосе прозвучала усталость. – Что вы сирота от рождения, что прожили отпущенные вам годы и умерли, а потом родились снова – в том же самом месте и в то же самое время, что и прежде. То есть для вас все началось сначала. Вы ведь это хотите мне сказать, не так ли?

Теперь пришла моя очередь замолчать и задуматься. Я тянул и тянул паузу в надежде, что чем длиннее она будет, тем более убедительными покажутся Винсенту мои слова.