— А Штаты?

— А у них, помимо всего остального, своя головная боль была.

— Какая же? — Синдзи немного подвинулся вперёд.

— Россия.

— Не понимаю.

— В Москве власти поделись на две группировки: одна считала, что Россия, как наименее пострадавшая из-за своего географического положения крупная страна, должна быть созидательной силой в регионе и мире, а другая же — реваншисты — считала, что это исторический шанс для возвращения статуса сверхдержавы и надо просто взять ранее ей принадлежавшее. В итоге бардак, хаос и стреляющие танки в столице.

Об этом Синдзи знал лишь вскользь, ибо не сильно интересовался, что там происходило в большой и непонятной северной стране. Более того, это всё ненавистная ему политика. Тем не менее он никак не улавливал саму суть.

— Я всё ещё не понимаю, при чём тут американцы.

— Они во всём при чём, в каждой дырке затычка, — покачала головой Рицко. — В какой-то момент к власти в Москве чуть не пришли сторонники радикальных мер. В Вашингтоне этого до жути испугались и всерьёз планировали нанести обезоруживающий удар. Да только все прекрасно понимали, — женщина глядела на тлеющую сигарету, — что многотысячный ядерный боезапас русских за раз не прихлопнуть. Представляешь последствия для всего мира, если бы Штаты рискнули?

А вот это он уже понимал более чем, благодаря различным постапокалиптичным книжкам и фильмам. Будущее там всегда рисовали в самых тёмных тонах в случае войны между этими странами. И, насколько он мог знать, правда была не так уж и далека. А представить последствия сразу же после Удара… Это был бы натуральный последний гвоздь в крышку гроба человечества.

— Даже я понимаю, что это полный бред! А значит, понимали и все остальные, если такого не случилось.

Мисато хмыкнула в ответ, но ничего не сказала.

Тем временем Рицко, нервно испустив табачный дым, продолжила:

— А теперь вспомни, Икари-кун, что в мирных городах Индии, Пакистана и Китая уже рвались бомбы в десятки и сотни килотонн. Как думаешь, много ли осталось людей, верящих в хороший исход? Мне тогда было ещё каких-то восемнадцать, но до сих пор помню, словно вчера: мы почти каждый чёртов день в течение месяца бегали в бомбоубежище и молились всем, кому можно было молиться, лишь бы пронесло, — очередная тяжёлая затяжка. — Но не пронесло — и вот оно настало: практически собственными глазами видела, как старый Токио сгорает в термоядерном пламени, как монолитные небоскрёбы складываются словно карточные домики. Как люди превращаются в бесформенную массу.

— Вы тогда там были? — похолодел Синдзи.