– А кто? – поднял брови Кулебяка.

Пашка скорчил кислую физиономию.

– То есть ты не знаешь? И ты только предполагаешь, что нас тут кто-то хочет атаковать, так? «Кажется», «вроде» – это не доказательства. К тому же никаких местных мы пока вообще не видели, ни единого их следа! Что вам известно достоверно?

– Это что, допрос?! – вдруг вскинулась Тамара, вскочив на ноги. – И мы что, арестованы, да?

– Нет, но… – Пьер замялся. – Пока вам лучше оставаться на месте.

– Да ну? – усмехнулась девушка. – А то что вы сделаете? Застре́лите меня, что ли?

Она, словно шаловливый ребенок, сделала провокационный шаг, потом еще один, не отрывая взгляда от Молота. Бандит отошел от «своей» колонны, но пистолет не поднял, следя за реакцией коменданта.

– Идемте, Пашка, Алинка! – крикнула Тамара. – Чего сидите?

– Я прошу – сядь, – тихо, но твердо произнес Пьер, не поднимая глаз.

– Нет!

– У них автоматы были, автоматы! – вдруг послышался голос Ирины.

Пашка вздрогнул и развернулся к «бивуаку». Женщина, оставаясь на почтительном расстоянии, согбенная, с безумным взглядом, прижимала к себе сына и показывала на них дрожащей рукой. Ее светлые волосы были растрепаны. Почему-то она напомнила Пашке горьковскую старуху Изергиль: в его, конечно, представлении.

– Что? – уставилась на нее Тамара. – Ты что такое говоришь?

– У них были автоматы, да-да, и какие-то электронные штуки, и телефоны, и листы с диверсионными заданиями! – закричала Ирина. – Они их спрятали, когда мы шли сюда, в электрощите, тут недалеко! Я сама видела! Как начали к вам подходить, так и спрятали! Это диверсанты, они все устроили! А меня взяли в плен, в заложницы!

– Да как вы можете! – возмутилась Алина. – Мы спасли вас, а вы!..

– Ясно… – протянул Кулебяка.

Молот тут же вскинул пистолет и начал медленно приближаться к ним. Тамара подняла руки:

– Ну давай, стреляй, стреляй, чего ждешь?!