Но и так перегрузка вышла в лучших традициях истребителей. То есть до лопнувших капилляров в глазах и ломоты в теле, на грани потери сознания. Даже морф что-то обиженно пискнул, приводя в порядок тело не ожидавшего такой подляны носителя.

– Алекс, ты охренел? – Выдавил я, справившись с перегрузкой.

– Извини, Ким. Сам такого не ожидал. – Хрипло проговорил Роун под матерок своего ведомого. – Всё-таки отсутствие обратной связи чувствуется.

– Аккуратнее, дар иф-капитан. Мы ещё жить хотим. – Вздохнул я.

– Всё-всё. Больше не повторится. – Хохотнул Алекс. Быстро он отошёл от этого «старта». Или у пилотов какие-то специальные примочки в интеллонах имеются, что они так легко подобные перегрузки переносят? Да ладно, харг с ним. Потом узнаю.

Две световых секунды это порядка шестисот тысяч километров, которые шустрые автоматы Корпуса преодолели за восемь минут, чему я искренне позавидовал. И надо сказать, в этом чувстве я был не одинок. Алекс и Фил тоже мечтательно вздыхали, глядя с какой скоростью корабли пожирают пространство. Ничего удивительного, скорость в четыре тысячных это ровно в два раза больше, чем может развить Горин на досветовом максимуме, и в полтора раза больше, чем боевой скоростной режим истребителей.

– И что ты собираешься искать в этом месиве? – Тихо спросил Алекс, когда оба автомата зависли рядом с искорёженным взрывом бортом последнего, наименее пострадавшего крейсера, только-только прекратившего бессистемное вращение после одного ослабленного, но предельно точного, выверенного гравиудара с автомата Морины.

Надо думать, раньше ни ему самому, ни Филу не приходилось видеть результаты своей работы… так наглядно. А зрелище действительно было жутковатым… Фактически, левый борт крейсера перестал существовать вместе с пустотными слотами, импульсными спарками непосредственной обороны и… большей частью обитаемых объёмов в этой части крейсера. И абсолютно мёртвый эмофон. Живых тут нет, точно. Разве что в двигательном отсеке кто-то мог уцелеть. Обычно там такая экранировка, что даже Борье со всей его монструозной псиактивностью вряд ли сможет определить, есть ли за ней кто-то живой или нет.

– Не знаю, но… хоть что-нибудь да найдём. – Вздохнул я. Перспектива лезть в этот комок сталепласта меня не особо привлекала. Даже если учесть, что пробираться по лабиринтам коридоров уничтоженного корабля придётся не мне самому, а управляемому мною боту. Но деваться некуда…

Тихо зашипел открывающийся люк, и дроид отправился в короткий полёт к висящей в паре сотен метров от нас махине корабля.