— Привет, маршал, — сказал Юрьев, оглядывая раненого, который в свою очередь пристально разглядывал их уцелевшим глазом. — Кто это тебя так?

Носовой молчал.

Юрий Венедшегович оглянулся на мост через Оку в двух километрах отсюда, освещенный прожекторами милицейских «уазиков».

— Недалеко ты ушел, маршал. Что ж не помогли твои «эсэсовцы»? Плохо инструктировал? Вон у Германа люди научены по-другому.

Рыков, стоявший за спиной Юрьева, в свою очередь взглянул на мост, на цепочку своих зомби-«чистилыщиков», охраняющих тылы, на группу поддержки Юрьева из семи человек, державшуюся в стороне, которой командовал Валерий Шевченко, и ничего не сказал.

— Где контейнер? — задал он наконец вопрос после продолжительного молчания.

— У Котова, — хрипло проговорил Носовой.

— У Котова? — удивился Юрий Венедшегович. — Ты хочешь сказать, что с тобой справился обыкновенный воинственный мальчишка, непосвященный?

— Ему помогли…

— Кто, если не секрет?

— Посвященные I ступени. Парамонов… Самандар…

— Самандар? — поднял голову Рыков. Носовой мстительно усмехнулся.

— Что, думал, он на твоей стороне? Ошибаешься, Судья. Контейнер был у него… а теперь у Котова. Ищи, если найдешь.

— Найду, — равнодушно сказал Рыков. — Ты мне помешать уже не сможешь, а с Парамоновым и Самандаром я справлюсь.

— Ну-ну, хотелось бы поглядеть. Как в той поговорке: не хвались, идучи на рать…

К Рыкову подошел один из его телохранителей, сказал, понизив голос:

— Из девятки КОП в живых осталось четверо, все они под охраной ОМОНа отправлены только что в Рязань.

— Каледин?

— Жив, но тоже отправлен вместе со всеми.

Рыков думал недолго.