— У него свои каналы сбора информации, независимые от нас.

— Это точно. Значит, твои ребята «пасут» контейнер? Что ты намереваешься делать?

— Как стемнеет — будем брать.

— Могу подключить свою команду зомбиков.

— Не возражаю. Я уже послал туда группу из «Витязя», пятнадцать человек, но твои спецы не помешают.

— Договорились, но инструктировать будешь сам. Если возьмем контейнер, завтра будет с чем идти к директору.

— Боишься ты его? — Начальник Управления «Т» хихикнул. — Не так страшен черт, как его Бондарь… хе-хе. Пока!

— Ни пуха…

Но Баканов уже бросил трубку и не ответил.

Интересно, подумал Первухин, кто же у нас такой смелый в верхних эшелонах, что не побоялся пойти на конфликт с конторой? И кто ухайдокал Носового до такого состояния? А главное, что все-таки делает в Рязани Герман Довлатович Рыков? Неужто и в самом деле пронюхал о «глушаках»?

СИНТЕЗ МАГИИ И ВОЛИ

СИНТЕЗ МАГИИ И ВОЛИ

Он находился в состоянии свободного бытия, отделенный от тела и сознания в его абсолютной непринужденности…

Он действовал, не понимая, что действует, не ощущая внешнего мира, не думая…

Он не воспринимал своей персональности, своей отделенности от людей, отчужденности от целостности Вселенной…

Он был в состоянии небытия, достигнув предельной реальности — состояния Ничто, о котором никто ничего толком не знал, даже Посвященные…

Он достиг полноты и глубины медитации, чего никогда ранее не достигал… И мысль об этом вдруг подхватила его, закружила и понесла к свету сквозь толщу мрака, сквозь Ничто и Небытие — к жизни…

Очнулся Василий, чувствуя себя как сшитая из кусков боли тряпичная кукла. По сути, он стал сосудом, наполненным болью и мукой, от которых хотелось выть по-волчьи и ругаться по-человечески. Пересилив желание, он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо Ульяны.

— Живой, Васенька? Очнулся? — Губы девушки приблизились, и Василий почувствовал поцелуй, от которого по нервам побежал электрический родник. И тотчас же в теле стала стихать боль… стихла, ушла, оставив приятную ломоту в костях и мышцах. Голова почти очистилась от шума лавин и взрывов, приятный свежий ветер подул под черепом, щекотные мурашки побежали по коже на затылке, спустились на шею, потекли вдоль позвоночника…

— Хватит, а то он уснет, — произнес мужской голос, и Василий узнал Ивана Терентьевича. Он, стоя у окна, пил минеральную воду.