— В том-то все и дело, что не можешь ты помочь, только зря людей положишь. Видишь, как здесь обернулось? Две наши группы попали в засаду… — Первухин замолчал — к нему подошел штатский в сером и что-то шепнул на ухо. Они отошли в сторону.

— Такие вот пироги, — пробормотал генерал Баканов. — Мы сами, как телята, тычемся носами… Но все равно это дело не твое, Анатолий Романович, тянется оно так высоко, аж страшно!

— В Кремль, что ли? — усмехнулся Шкодин, чувствуя болезненное шевеление сердца в груди: в последнее время оно стало пошаливать.

— Догадливый, — усмехнулся и Баканов. — Не мешай нам, ладно? Размотаем, я тебе лично все сообщу.

Шкодин не ответил, глядя, как на дорожку выносят из сада и дома тела погибших спецназовцев.

ВИРАСАМА — ВАКРАСАНА

ВИРАСАМА — ВАКРАСАНА

Купались по очереди: сначала Василий, потом Ульяна. Было еще светло, хотя солнце уже зашло за горизонт и освещало лишь высокие перистые облака. Вася загляделся, как девушка выходит из воды, и прозевал, когда на костре вскипела в котелке вода для чая. Не вытираясь, девушка подошла, делая вид, что не обращает внимания на чувства Котова, села рядом, соблазнительная, юная, красивая, зовущая. Вася бросил ей махровое полотенце, разлил по кружкам чай, передал одну, как бы невзначай касаясь руки Ульяны, и обоих словно пронизал электрический ток.

Василий поднял глаза, встретил прямой обжигающий взгляд и потянулся к ней, уже не скрывая своего желания, обожания и любви. Их губы встретились, полетели в траву кружки с чаем, зашипели угли костра, и Вселенная закружилась вокруг, обнимая их тишиной и пониманием… Ушли, отступили тревоги, растаяли благие намерения, исчезла неловкость, пропали мысли, остались одни чувства и разгорающаяся страсть… и нежность… и жаркая мука неутоленности… и жажда растворения друг в друге… и блаженство обоюдного стремления жить…

Чай пришлось ставить еще раз, после нового купания в реке, теперь уже совместного. Однако к чувству радостного познания примешивались другие — ожидание вестей, беспокойство за друзей, и Василий вел себя сдержанно, каждый раз поражаясь, когда Ульяна вдруг обнимала его, целовала неожиданно, прижимаясь грудью к груди, и сердце ог этого испытывало гулкие падения и форсажные взлеты.

Искупались, сели рядом, накрылись одним полотенцем, загляделись на голубые язычки пламени в куче углей. Ульяна снова обняла Васю, бросила в костер веточку, подняв фонтан искр, похожий на взрыв гранаты, и Вася вспомнил рассказ Ивана Терентьевича о бое с Рыковым…

Они почувствовали давление лоцирующего взгляда Рыкова еще в подвале, когда только собирались выступать. Подвал имел выход к реке, поэтому решено было воспользоваться им, но Рыкову, чуть ли не свободно читавшему намерения людей, следовало внушить другое направление поисков, и Парамонов с Ульяной принялись претворять план в жизнь.