Третий гость равно смахивал и на айыы, и на верхнего адьярая. Здоровенный, голый; темней грозовой тучи. Лицо осунулось, вытянулось – оно словно плавилось от внутреннего жара. Лоб избороздили морщины, глаза запали; ниже набрякли сизые мешки. Тело блестело от пота, в лучах восходящего солнца казалось, что боотур отлит из металла. А ведь оно не жарко, по утру-то! Лихорадит беднягу, что ли? Вон, дрожит, зубами лязгает, за грудь держится. И дышит сипло, с натугой…

– Состязания!

– За невесту!

– Победа или позор!

– Я победю!

– Я!

– Я!!!

– Кто невеста? – без особого интереса осведомился смазливый.

Возникла заминка. Похоже, ватага забыла, за кого состязается. Но Бэкийэ Суорун все прекрасно помнил:

– Дочь Сарын-тойона!

– Кто?!

– Прекрасная Туярыма Куо!

– Точно!

– Жаворонок!

– Красавица Жаворонок!

– Наша красавица!

– Ваша? – смазливый чуточку подрос. – Кэр-буу!

– Наша!

– Моя!

– Нет, моя!