Нюргун держал дыру, я видел свою грядущую жизнь. Можно сказать, что у меня была собственная дыра, черная прожорливая дырища, которую кровь из носу следовало держать. Каждый держит, как умеет. Я, например, рассказывал брату о том, что он спас меня с Жаворонком, и нашего сына спас, и вообще без него мы бы пропали пропадом. Язык костенел, видения грозили свести меня с ума, но разве мне оставили выбор?

– Она родила? – спросил Нюргун.

– Жаворонок? Да. Я же тебе говорил, у нас родился мальчик. Тонг хотел его сожрать, да не успел… А, ты про Куо-Куо! Нет, еще не родила. И Жаворонок еще не родила, только родит, со временем. Ох, что-то я запутался! Родила, рожает, вот-вот родит – ты уверен, что здесь есть какая-то разница?

Нюргун кивнул:

– Есть.

– Ну и славно. Давай я лучше расскажу тебе, как ты убил Тонга. Ты сбросил его с аркана, и он утонул…

– Эсех? Я не сбрасывал.

– А Тонга сбросил.

– Эсех сам прыгнул. Я просил. Он упрямый.

– А Тонга ты сбросил. Ну ладно, не сбрасывал. Пусть и Тонг сам, пусть. Он не удержался на аркане. Цеплялся всеми когтями и сорвался вниз. Ты мне это брось! Ишь, придумал! Эсеха не сбрасывал, Тонга – тоже, а себя винить брось! Ты же защищал нас? Значит, ты молодец. Ворюга утонул, а воздушную душу его подхватила колдунья Куталай. Представляешь? Положила в железную колыбель, хотела вырастить Тонга Дуурая заново… Ты помнишь железную колыбель? Нет, не вспоминай! Ну ее, эту колыбель, ничего в ней хорошего… После битвы с Тонгом ты заснул, мы не могли тебя добудиться. Ты только сейчас не засыпай!

«В реальной геометрии нашего мира, – Баранчай произнес эти слова два дня назад. Тогда я услышал и не понял, и сейчас тоже не понял, но совсем иначе, – будущее уже существует. Оно уже существует, уважаемый Юрюн…» Ага, согласился я. А что? Обычное дело. Я бы, конечно, желал иного будущего, но если это уже существует, куда деваться?

– Разбудили? – спросил Нюргун.

Он встал на колени: кажется, ноги отказывали.

– А как же? Ты всегда просыпаешься, если нам очень надо. Разбудили, ты нас спас, потом цапался с Кыс Нюргун… Она знаешь какая упрямая?

– Знаю. Да.

– Мама, тетя Сабия, Умсур… Даже Айталын! Они ее уговорили, переделали в хорошую, добрую. Жаворонок тоже хотела, но я ей запретил. Я запретил, а она не послушалась…

Я содрогнулся. Память, воображение, дедушка Сэркен – не знаю, кто, но я воочию увидел эту переделку. В первую очередь она была похожа на перековку боотура в Кузне, если вы способны смотреть на это, и вас не стошнит. Женщины трудились над Куо-Куо в поте лица: кромсали тело девятирогим рожном, вскрывали рогатиной грудь, острогой пронзали ящериц, бегущих оттуда, складывали кости на медный лабаз, сливали в огонь кровь, похожую на кубло багровых червей, а потом складывали все заново, кость к кости, мясо к мясу, наполняли жилы новой, чистой кровью…