Хотя Саша и ждал этого, ждал с нетерпением, внезапно сделалось страшно. Более того, захотелось слезть с отца и спрятаться за широкую спину.

Мужчины так не поступают!

Они мужественно, не ерзая, сидят на руках. До конца!

- А-а-а! – взревела тысяча глоток.

Мало что понимающий Саша закричал вместе со всеми.

Человек.

Вслед за священниками, конвоиры вывели человека.

Человек споткнулся. Высокий расписной колпак сбился, обнажив синяки под глазами, ссадины, разбитые до ран губы.

- Еретик!

- Убийца!

- Сдохни!

Это – еретик?

Для лучшего обзора, Саша вытянул шею и прикусил язык.

Хвоста – нет, рогов тоже. Человек как человек. Побитый. Даже немного жаль.

Толстый священник забрался на помост под люком и что-то закричал высоким писклявым голосом.

Саша был разочарован. Он ожидал страшилище, а увидел… может, это не совсем еретик, или… самый захудалый из них?

Толпа за спиной ревела и улюлюкала, встречая каждое слово толстого приветственными криками.

Александр не смотрел на них. Он смотрел на еретика. Еретик смотрел на людей внизу. Побитые губы двигались. Кровавые раны складывали слова. Одно слово. Саша отчетливо услышал его, словно стоял рядом.

- Простите.

Кажется, толстый закончил.