– Как она? – спросил Берликорн.

– Еле-еле держится, если быть честным, – ответил белый кролик. – Я бы сказал, ей осталось несколько дней… – Вид у кролика был очень печальный, и Берликорн казался встревоженным не меньше.

– Что здесь происходит? – спросила я.

– Алиса умирает, – ответил Джон Берликорн.

– Алиса в Стране Чудес? Но ведь…

– Вот что случается, когда забывают сон.

– Ты же говорил, сны не могут умереть.

– Сон, который не снится, – умирающая фантазия. По-видимому, никто уже не хочет видеть снов о милой, доброй Алисе. Видишь ли, Сивилла Джонс, это двустороннее зеркало: единственный способ сохранить Алисе жизнь – перенести ее в реальность через новую карту. Понимаешь теперь? Вы называете аллергию болезнью, хотя она самом деле она лекарство.

Алиса довольно грубо засмеялась и сказала:

– Хитровыебнутый способ.

– Способ действительно неочевидный, дорогая Алиса, – согласился Берликорн. – Но разве ты не видишь, – тут он снова повернулся ко мне, – в каком отчаянном положении я нахожусь, Сивилла?

А я, в своем дымном теле, не могла найти слов для ответа. Передо мной лежала умирающая от недостатка сновидческого общения подруга ранних лет моего воображения, и боль утраты заставила меня вспомнить юность, когда я отчаянно хотела, чтобы в мое тело проник сон.

Берликорн подошел ко мне, положил руки мне на плечи, сказал очень ласково:

– Сивилла, ты показала невероятную для женщины-человека стойкость духа.

Его руки уже ласкали мою призрачную грудь, спускались к животу, и все время на шее чувствовалось его теплое дыхание.

– Ты развлекла загрустившего старика и развеяла его скуку, но теперь, боюсь, развлечения подошли к концу. – И баюкают, баюкают тихие слова. – Отдайся моей ласке…

– Ты не причинишь мне вреда, – сказала я сонно. – Я дронт в Вирте. Вся боль – иллюзия.

– Твоя дочь тоже… должна наконец умереть. – Баю-баю… – Все просто. Дронты должны умереть. Чтобы сны могли жить.

– Не трогай меня, сэр Джон. Я…

Его пальцы нежно играли с дымом моего живота и затем погрузились в мое солнечное сплетение, где сомкнулись на черном жуке, воплотившем мою дронтовость. Он вырвал дергающееся насекомое из живота и вытащил его из-под тенекожи на свет.