– Да, и Семена, – поддержала Лиза.

Они отпили по глотку и немного помолчали.

– А что насчет этого вашего Грюнвальда? – спросила вдруг девушка. – С ним-то что?

Повисла напряженная тишина. А об этом типе все и забыли! Вот те раз!

– Доберемся, ребята, обязательно доберемся, – сказал наконец Федор, но Пашка уловил в его голосе некоторую неуверенность.

– Не наше это уже дело, кому надо, те достанут, – сплюнул Сармат. – Флаг им в зубы, дархановским ослиным архаровцам.

– Погодите, – нахмурился Пашка, – но ведь тогда наружу всплывет взлом Машины и… вообще все это! Как же так? Нельзя, чтобы его схватили… посторонние!

Капитан и сержант молча переглянулись.

– Парень прав, – медленно проговорил Федор. – Значит, Сармат, это все-таки наше с тобой дело, я бы даже сказал, личное. Ты готов дать этому скандинавскому ублюдку в зубы… ну, скажем, через недельку, в следующий четверг? Возьмем за свой счет отпуск и…

– Усегда готов, – снова сплюнул сержант. – Другому не обучены.

О Тунгусе никто больше не вспоминал. Сгинул и сгинул, туда ему и дорога, никаких следов от него не осталось. Пашка тоже теперь старался не думать об этом «паукообразном». Правда, о Милославе выяснилась кое-какая пикантная подробность.

– Ты заметил, Паша, что Тунгус ее часто Славой называет? – ухмыльнувшись, спросил Соломон Пашку.

– Ну да, а что? Просто сокращенный вариант.

– Сокращенный-то сокращенный… Это Слава у нас был сокращенный, то есть измененный! – Соломон красноречиво посмотрел на него. – Это бывший мужик, понимаете? Станислав Байкальский. Транссексуал. Мечтал стать девчонкой, ну мы и… помогли ему, с помощью Машины, конечно. Да, было и такое… А что? Он сам хотел. А вы что, шовинисты, что ли?

Сармат, ухмыльнувшись, посмотрел на Пашку:

– А ты уже небось познакомился с этой особой поближе, да?

– Нет, – отрезал тот. Слава-Милослава… Вот не подумал бы!

После этого разговор сменился темой о том, как скоро они вернутся домой, что будут делать дальше, кто сперва примет душ, а кто позвонит родным или «реально» напьется, и так далее. Отправить их по своим мирам обещали на следующий день, пока, мол, не позволяло военное положение ну и, собственно, статус свидетелей и пострадавших в том числе. Жизнь еще не полностью вошла в свое привычное русло, но, кажется, все шло именно к этому.

Правда, Лиза вовсе не была рада тому, как все закончилось, ведь Гельмут навечно остался в Машине. Соломон, конечно, пытался успокоить девушку, подавал ей намеки, что со временем сможет вернуть ее возлюбленному тело, но она ему особо не верила, ведь прежнего доступа к Машине у Соломона уже не было. Он и так еле успел убрать со стены в Стеклянной башне огромное лицо Циммермана, и общение с ним теперь было затруднено даже через Пашку. Никто пока не знал, что с этим делать, оставалось лишь надеяться на лучшее.