Ему показалось, что он уже видел того, кто стоял справа, и затем он понял, что это был оповещатель. Тугарин, стоявший слева, был стар, его длинные косматые волосы почти совсем поседели. Эндрю тут же узнал в нем того воина, которого он видел перед перевалом и который почти каждый день объезжал с инспекцией линию осады.

Эндрю слегка кивнул ему, и, к его удивлению, тугарин ответил ему тем же.

Глаза старика глядели на него с явным любопытством, что контрастировало с осторожностью, которая исходила от могучего тугарина, сидевшего между этими двумя.

— Это он, — сказал оповещатель Музте, который не проявлял никаких эмоций.

— Традиция велит, — сказал оповещатель по-русски, глядя на Эндрю, — чтобы скот выражал смиренную покорность перед кар-картом Музтой и перед всей тугарской расой.

— Я помню тебя, — ответил Эндрю спокойно, — и ты должен помнить, что я не выражал смиренной покорности при нашей первой встрече. Я не буду этого делать и сейчас и не допущу, чтобы меня называли «скотом».

Оповещатель начал что-то говорить, но Кубата жестом велел ему замолчать и быстро сказал что-то Музте.

— Я немного знаю твой язык, — сказал Кубата, делая знак оповещателю удалиться. Тот молча вышел из шатра. — Когда я был ребенком, у меня дома был любимец рус, и я решил снова научиться этому языку, — сказал Кубата, садясь рядом с Музтой. — Ты называешь себя Кин и ты янки?

Эндрю кивнул.

— Это ты создал армию руссов?

— Я и другие янки, которые приехали сюда со мной, просто подсказали им кое-что, остальное они сделали сами.

— На меня произвело впечатление то, что ты создал, Кин.

Несколько удивленный, Эндрю кивнул в знак благодарности.

— Спроси его, почему он и те, кто с ним, не признают моей власти, — велел Музта.

Кубата перевел вопрос.

— Потому что мы не пойдем добровольно в твои убойные ямы.

— Мы правим честно и справедливо, — сказал Музта. — Мы забираем только двоих из десяти, хотя в нашей власти забить всех.

— Это не справедливость. Это значит держать людей как стадо и использовать их в пищу по вашему желанию Для нас это хуже рабства.

— И все же подавляющее большинство при этом продолжают жить, и очень многие могли бы продолжать жить, если бы вы подчинились.

— Значит, цель этой встречи – предложить какие-то условия?