— По всей реке они делают то же самое. Собираются переправляться сразу в шести местах. Наутро пойдут в наступление.

— Меня беспокоит мой участок, — сказал бригадир.

— Боюсь, день будет тяжелым.

— Все, о чем я прошу, это еще один полк к полудню. Черт возьми, к этому времени они уже форсируют реку.

— Постарайтесь, чтобы этого не произошло, — тихо сказал Пэт. — На том берегу – отряд всадников. Если вы отступите, они прорвутся в тыл.

— Спасибо, утешили, — пробурчал генерал.

— Пожалуйста, генерал, всегда пожалуйста, — отозвался Пэт.

Он помедлил немного.

— Илья.

Русский сердито оглянулся.

— Нужно, чтобы вы продержались как можно дольше, вы понимаете? Делайте что угодно, но не позволяйте своим людям отступить.

— Спасибо, я понял, — голос у него был такой мрачный, словно доносился уже из могилы.

Пэт отправился в обратный путь, не пригибаясь и не обращая внимания на свистящие над головой пули. Добравшись до опушки, он снова влез на лошадь.

— У бедняги нет никаких шансов, — сказал Харриган по-английски.

— Кому-то все равно досталось бы самое худшее. Ему не повезло, — ответил Пэт угрюмо и оглянулся. — Это то самое место, где на нас напали тугары. Они наверняка это помнят.

— Ты отправишь к нему резервы?

— Они окопались в пяти милях отсюда. Больше никого нет.

— Значит, помощи ему ждать неоткуда.

— Нельзя посылать подкрепления в то сражение, которое наверняка будет проиграно, — прошептал Пэт. — Нужно сберечь армию, впереди еще оборона Кева. Здесь мы только стараемся выиграть время, Харриган. Эндрю просил, чтобы мы отступали не больше чем на пять миль в день, и мы дадим ему это время. Для обороны Кева нужно по крайней мере три корпуса, а на эвакуацию потребуется еще две недели. Это значит, что мы потеряем еще очень много людей.

Пытаясь избавиться от чувства вины, Пэт пустил лошадь в галоп.