Эта мысль оказалась на диво освежающей. Собственная боль забылась, я так и стоял на коленях, поэтому из чистого упрямства наклонился вперёд, словно и в самом деле хотел этого столкновения.
Мы сражались за судьбу галактики. А внешне это почти ничем не отличалось от драки двух калек за сытное место на паперти. Отброшены костыли и тележки, сорваны накладные язвы, выпучены глаза, сжаты в кулаки корявые пальцы…
Малак был уже совсем близко. Его штормило на каждом шаге, обрывки горелой кожи опадали с тела, обнажая ослизлые комья мускулов.
— Падай, ну! — сказал я. — Падай…
— Бу Бу-бу! — воздевая обугленную руку и раскачиваясь на ходу, презрительно проскрежетал Тёмный лорд. — Бу-у, бу-бу-бу-бу-бу!..
— Падай, падай, падай! — заорал я, не зная, как ответить на оскорбление, не унижая себя самого. — ПАДАЙ!..
Чёрный ситх сжал кулак для удара, поднял ногу…
Раздался душераздирающий писк.
Из-под ног Тёмного лорда выпорскнула придавленная гизка… встрепенулась, отряхнулась… обиженно вереща, поскакала куда-то в мешанину грязных обломков…
А я смотрел, как летит на землю поскользнувшийся Малак.
Падал он, как небоскрёб, неторопливо, степенно, веско. Даже руки, чтобы смягчить удар, не выставил: то ли уже не мог, то ли не вполне осознавал происходящее. Случается такое с вестибулярным аппаратом, когда смотришь на мир только Силой.
Вздымая клубы горелой пыли, Малак ничком грянулся о землю.
Я оцепенело смотрел на его затылок: такой близкий, такой беззащитный…
Затылок шевельнулся.
Я машинально схватил последнее, что оставалось в моём распоряжении: кисет с кристаллами для светового меча. Сорвал с пояса, вскинул на верёвке, занёс для удара…
— Буууу?… — донеслось снизу.
Моя рука застыла.
— Бу-бу, — неразборчиво простонал Малак, ворочая лицом в грязи, — бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу. Бу бу бу бу, Бу-бу… бу бу бу бу бу-бу. Бу бу бу, бу бу-бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу-бу.
— Малак, Малак, Малак, — ответил я, качая головой. Во рту пересохло, голос скрипел. — Финальная речь Главного Злодея? Долго репетировал?
Он приподнялся на руках: