— Я хорошо знаю свой народ. И вижу, что происходит вокруг, — отрезал принц, намереваясь сразу пресечь возможные возражения. Не хватало еще спорить с женщиной о политике.

— И что же ты предлагаешь? Я должна улететь, по-твоему?

«Самый разумный выход… разумный, но не верный. Никуда ты от меня не улетишь. Я найду способ тебя защитить. Что бы ни случилось. Обещаю».

Сельвин некоторое время молчал, глядя на любовницу. И как ему вообще могло прийти в голову, что от нее можно отказаться? Сама мысль о том, что эта необыкновенная женщина может принадлежать кому-нибудь, кроме него, казалась совершенно нелепой.

Озвучивая решение, повстанец ни на секунду не усомнился в его правильности. И неоспоримости.

— Я бы хотел, чтобы ты жила со мной. У меня дом в очень приличном квартале — не чета этому. Тебе там будет хорошо… если ты согласишься, конечно, — поспешно добавил Сельвин, опомнившись. А сам мельком подумал, что если эта упрямая девица заартачится, то поедет связанная и в багажнике. Потом ее можно будет задобрить подарками и ласковым обращением… а с гибелью нескольких хрупких предметов и пары тысяч нервных клеток нетрудно смириться.

Девушка медлила с ответом, задумчиво глядя куда-то в сторону.

— Тогда ты сможешь постоянно быть рядом со мной? — спросила она с надеждой… впрочем, с надеждой ли? Скорее уж расчет и сомнение звучали в ее голосе.

«А не рановато ли для ревности и нелепых подозрений? — одернул себя Сельвин. — Общение с нашими замечательными союзниками кого угодно доведет до паранойи».

— Мне бы этого хотелось, милая. Но у меня очень много работы… боюсь, я буду пропадать неделями. Так ты согласна?

— Наверное, я рехнулась… но почему бы и нет? — ответила Сиена, счастливо, совершенно по-девчоночьи улыбаясь.

— Вот и умница, — довольно заключил Сельвин, крепче сжимая любовницу в объятиях.

— Я дура, Райт, — прошептала девушка еле слышно. — Ты даже не представляешь, какая… я и сама раньше не представляла.

«Любовница»… нет, все-таки принцу категорически не нравилось это определение. Оно было слишком низким, не подходящим его красавице. Его будущей жене.

Он знал Сиену всего несколько дней, но уже не мог представить ни одну другую женщину в качестве своей супруги. Не мог представить — да и видеть не хотел.

«Когда все закончится, я женюсь на ней. И к хаттам недовольство отца — у него не будет иного выхода, кроме как смириться. Косые взгляды можно стерпеть, а длинные языки — укоротить. Если кто-нибудь вздумает портить жизнь моей королеве — лично пристрелю. У нас все будет хорошо. Осталось только победить в войне…»