- Можешь сказать мне спасибо, что ты еще на этом свете! - крикнула она, презренно улыбаясь.

Ежов весь скривился от ненависти:

- Я тебе скажу спасибо завтра. Завтра ты пойдешь на ликвидацию.

- Спасибо за хорошую новость, - сказала она с кривой улыбкой. - А то мне надоело лицезреть твою мерзкую физиономию, Михал Егорыч! Когда я уйду на тот свет, окажи мне одну услугу. Сходи к пластическому хирургу.

- Ты у меня поговори.

- Конечно, поговорю. У нас ведь гласность. Что хочу, то и говорю. Как шейка? Не очень болит?

Ежов злобно сверкнул глазами:

- Ты за это заплатишь! Пойдешь кормить ракообразных на дне болота!

- Что ж, не самая плохая участь. Всё же лучше, чем смотреть на тебя, уродину, каждый день.

Повисло задумчивое молчание. Ника глянула на Васильева с Игорем. Они чуть поникли головами. Для них не очень приятной новостью было то, что Ежов собирается отправить Нику на ликвидацию.

Она вдруг заметила неожиданную искорку в глазах Васильева. Он медленно поднял глаза на неё. Потом повернулся к Ежову:

- Михаил Егорович! Дело в том, что у нас тут есть один обычай в Проекте. Неофициальный обычай. Но мы его свято чтим и соблюдаем.

- Что ещё за обычай? - недовольно повернулся к нему Ежов.

- Последнее желание. Когда кого-то провинившегося отправляют на ликвидацию, мы даем ему возможность высказать его последнее желание. И, по возможности, исполняем его просьбу.

Услышав его необычные слова, Ника широко разулыбалась. Уж она то знала, что у них в Проекте отродясь не было такого обычая. Но Васильев придумал интересный ход.

Ежов уставился на Васильева как истукан. Постоял так немного. Потом медленно повернулся к Нике. Всё ещё держась рукой за искривленную шею, он вдруг натянул на лицо пренеприятнейшую улыбку.

- Ну, и чего же ты хочешь, Ника? Какое твое последнее желание?

Она секунду подумала:

- Хочу посмотреть последний раз 'Белое солнце пустыни'.

- Что ты нашла в этом фильме? Ну ладно. Желание реальное. Посмотришь.