Апотекарий помедлил. Они знали друг друга двадцать четыре десятилетия, и Горан Горгонсон, как и Шадрак, был Буреносцем, сыном Терры. Они сражались бок о бок в Объединительных войнах, а после вознесения Горан решил присоединиться к клану Локопт, который крепче остальных помнил о терранском аспекте основания легиона и уважал его. Но при этом апотекарий сменил имя на Горгонсона, чтобы выказать почтение примарху.

— Гнев ничем не поможет нам, земной брат, — тихо произнес Медузон, — только похоронит ещё надежнее. Гнев слеп, им руководствуются одни лишь глупцы. Я приберегаю его для смертельных ударов. Нам нужны холодные головы и ясные мысли. Речь идет о выживании, восстановлении, перестроении. Терра свидетель, восстановление нам удается превосходно — мы мастера этого дела, так воспользуемся же своими преимуществами.

— Они созывают совет, — произнес Горгонсон.

— Кто «они»?

— Отцы кланов.

— Совет кланов? — переспросил Шадрак. — Во имя Терры, ради чего? Кровные узы и происхождение здесь ни при чем.

— Уверен?

— Отцы кланов собираются принять командование? Коллективное командование?

— Думаю, да. В отсутствие… — Горан помедлил. Некоторые слова было слишком сложно произнести, некоторые имена было слишком тяжело вымолвить. — Отцы кланов пока что возьмут всё под контроль. Разве это не успокаивает, не придает уверенности? Они — ветераны, знающие…

— Только Совета кланов нам не хватало, — перебил Медузон. — Руководящий комитет? Бессмысленно. Нам нужен один определенный лидер.

— Не знал, что ты стремишься в командиры, — заметил Горгонсон.

Удивленный идеей друга, Шадрак какое-то время обдумывал услышанное.

— Не стремлюсь, — ответил он. — Никогда об этом не думал. Просто знаю, что нам нужно что-то прямо сейчас. Кто-то нужен. Иначе мы погибнем, превратимся в расколотые черепки.

Горан вздохнул.

— Любой апотекарий, даже самый лучший, скажет тебе, что можно пересадить потерянную руку, но нельзя пересадить потерянную голову.

— Значит, нужно научиться, — ответил Медузон.

За Горгонсоном стоял сервитор, державший на подносе аугментический протез.

— Ничего навороченного, — произнес апотекарий, доставая скребок и нейропаяльник. — Прокладочного биоматериала тоже не осталось, так что придется ждать, пока само приживется. Не напрягай кисть, она будет слабой. Возможно, несколько месяцев. Дай ей приработаться, излечиться.

Шадрак кивнул.

— Просто залатай меня, — ответил он. — Уверен, впереди много недель спокойного отдыха, так что всё заживет.